Ход убийцы. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 29. Павел Амнуэль

пока оставил свои соображения при себе.

      – Дальше, – сказал я. – Вы благородно согласились пожертвовать своим выигрышем для спасения жизни друга.

      Наверное, именно такой тон нужно было выдерживать с самого начала. Ирония вывела Хузмана из себя или, точнее, заставила придти в себя – это уж зависит от начальной точки отсчета. Пальцы его перестали дрожать, а в голосе появился металл. Не сталь, конечно, а, скорее, мягкий свинец, но все же…

      – Не понимаю вашей иронии, – сердито сказал он. – Да, я согласился отдать свои деньги. Интересно, вы бы отказали?

      – Я знаю немало людей, которые поступили бы именно так, – вздохнул я. – Но мы отвлеклись. Продолжайте.

      – Я потратил весь вечер, чтобы убедить Сару обратиться в полицию. Она отказалась наотрез. Я… Ночь я провел с ними – Сарой и Симой. Мне постелили в салоне, но я так и не заснул… Думал о том, что в это время делают с Михаэлем…

      Ну, как же, именно о Михаэле, а не потерянных миллионах он размышлял всю ночь. Благородный рыцарь. В кои-то веки получил большие деньги и вынужден с ними расстаться, а думает при этом о друге. Бывает.

      – Утром мы поехали в банк, – продолжал Хузман. – Сначала в мой, он был ближе, а потом… Деньги пришлось заказывать, и управляющий убеждал меня, что сразу просто невозможно… Нужно ждать до завтра… Я сказал, что деньги мои, и я не намерен отчитываться, но хочу получить их непременно сегодня до закрытия банка. Договорились, что я приеду в пять часов… Потом такая же история повторилась в банке, где лежали деньги Сары и Михаэля.

      – Такая же? – переспросил я.

      – Ну… Управляющий непременно желал видеть Михаэля. Я не знаю, что говорила Сара, я ведь ждал ее в машине… Она тоже договорилась на пять часов. Можно еще кофе?

      Я кивнул и позвонил Тами.

      – Миллион шекелей, – сказал я, – это сто пачек стошекелевых купюр. Чемодан денег. Два миллиона – два чемодана. Управляющий должен был подумать, что вы решили заняться подпольным бизнесом. Он обязан был предложить вам охрану. Он должен был сообщить в полицию, наконец. История все равно получила бы огласку. У входа в банк, когда вы выносили эти чемоданы, вас наверняка уже поджидали бы репортеры, вам непременно задали бы десяток вопросов, и ваша фотография обязательно красовалась бы на первой полосе газет с подписью вроде «Миллионер уносит деньги в чемодане». Господин Хузман, я вас внимательно выслушал, но ведь этот эпизод очень легко поддается проверке. Не скажете ли, в каком банке и каком отделении вы держали свои миллионы?

      Тами принесла кофе, она видела в моем кабинете немало клиентов, терявших присутствие духа. Некоторых ей приходилось отпаивать, чтобы привести в чувство, и не всегда это были женщины. Но видеть перед собой застывшую статую ей, по-моему, еще не приходилось. Тами перевела взгляд на меня и подняла бровь.

      – Ничего, девочка, – сказал я. – Все в порядке. Просто господин Хузман не очень продумал свою версию и теперь соображает, как выпутаться. Спасибо за кофе, девочка, я позову