Свет сокровенных надежды и веры. Очерки, рассказы, поэзия. Галина Ергазина-Галеррос

к тому времени он был болен и совершенно пал духом. Подавленное состояние С. Волконского отмечали товарищи по заключению, не скрыл он его и от жены в своём письме, которое удалось отправить, несмотря на запрещение писать. Вместе с Волконским с 25 октября 1826 года в Благодатском руднике находились С. Трубецкой, Е. Оболенский, А. Муравьёв, В. Давыдов, А. Якубович, А. и П. Борисовы.

      Заключённые не имели права переписываться; у них отобрали бумагу и письменные принадлежности, а также все предметы, которые сочли опасными (вплоть до иголок); книги, в том числе Евангелие и Священное Писание, были также изъяты. В письме свекрови от 14 ноября 1827 года Мария утверждает, что до сих пор, кроме денег, привезённых с собой, получила только 1000 рублей от отца. Впоследствии материальное положение Марии улучшилось, и в течение восьми лет (1830—1837) она пожертвовала декабристской «Большой артели» 15 тысяч рублей.

      Дни Волконской и Трубецкой были заполнены хлопотами по дому. Свидания с мужем были разрешены дважды в неделю. После работы Мария читала, музицировала. Как писала позднее домой Мария, физическая работа была для неё средством отвлечься от печальных мыслей, чтение же, напротив, заставляло её воспоминать о прошлом. И Трубецкая, и Волконская вели за заключённых переписку (это не было запрещено), и, благодаря им, декабристы стали получать вести от родных и посылки. По свидетельству Розена, их родные первое время не знали, куда писать, кому адресовать посылки. Денег не хватало, Волконская и Трубецкая ели суп и кашу, «ужин отменили». Когда мужья узнали об их трудностях, они отказались от пищи, которую им присылали женщины.

      В первое время Волконская надеялась, что муж поправится, и она сможет вернуться к своему Николино. Лишь позднее она осознала, что, скорее всего, останется в Сибири навсегда: «Теперь я понимаю смысл предостережения императора: „Подумайте же о том, что вас ждёт за Иркутском“, и тысячу раз благодарю Бога, что не поняла их раньше: это только увеличило бы страдания, разрывавшие моё сердце. Теперь на мне нет вины перед моим бедным ребёнком; если я не с ним, то не по моей воле. Иногда я представляю себе, что почувствуют мои родители при этом известии; только в эти минуты мне бывает больно», – писала она А. Волконской.

      В письмах из Благодатского к свекрови и золовке Мария постоянно обращается к состоянию С. Волконского (здоровье которого всё ещё было плохо). Другая важная для неё тема – сын: она тосковала по Николино и упорно напоминала, что мальчик должен вернуться «на следующую зиму» к Раевским. Её пугало влияние нездорового петербургского климата.

      Осенью 1827 года в Чите было завершено строительство нового острога, в который должны были переселиться декабристы. 27 сентября в Читу приехали Трубецкая и Волконская. Мария сообщала домой, что теперь у неё есть «место для письменного стола, пяльцев и рояля». С мужем она виделась по-прежнему два раза в неделю. Как и в Благодатском, в Чите