Капкан для принцессы. Наталья Александрова

сообщником?

      – Я не знаю такого.

      – Вы хотите сделать заявление?

      – Нет.

      – Ваша сообщница все нам рассказала!

      – Что именно?

      – Вы хотите это узнать?

      – Мне все равно.

      – Вы хотите сделать заявление?

      – Нет.

      «Вы хотите…» «Нет…» «Вы…» «Нет…» Лампа погасла, воцарилась блаженная тьма. Раздались шаги. Маркиз приоткрыл измученные глаза. Один человек вышел из комнаты, другой вошел – худощавый, невысокий, сутулый, с кривым носом и насмешливым длинным лицом.

      – Вы понимаете, господин Марков, – начал вошедший, не успев сесть на жесткий стул, привинченный к полу, – вы понимаете, что положение ваше незавидно. На основании многочисленных улик вас признают виновным в убийстве Гельмута Ланга.

      – Я его не убивал, – устало повторил Маркиз.

      Кривоносый поморщился:

      – Да не повторяйте вы это как попугай. Это вам не поможет. И совершенно не важно, убили вы его или нет. Вас хотят трахнуть – и вас трахнут! Для этого есть все возможности. Версия будет такая: вы в сговоре с Лангом украли из дома Тизенхаузенов картину, не поделили ее с соучастником и убили его. Картину, кстати, вы успели куда-то спрятать. Девушка, которая была с вами, тоже получит приличный срок за соучастие. Поймите, господин Марков, – вы здесь, в Германии, чужие, и вы никому не нужны. С вами сделают все, что захотят.

      – Я так понимаю, – проговорил Леня, облизав пересохшие губы, – что вы – тот самый добрый дядя, которому я нужен и который по этой причине хочет мне помочь?

      – Я не добрый дядя, – кривоносый усмехнулся, – я деловой человек, и я хочу предложить вам сделку.

      – Я с удовольствием послушаю, что вы хотите мне предложить, только, знаете ли, обсуждать деловые предложения как-то приятнее без наручников. Я, конечно, понимаю, что не в моем положении – диктовать условия, но думаю, что снять с меня наручники, дать мне стаканчик кофе и назвать свое имя – вполне в ваших силах.

      Кривоносый господин усмехнулся, чуть склонил голову и нажал кнопку звонка. На пороге вырос двухметровый, коротко стриженный орангутанг в полицейской форме и вопросительно взглянул на кривоносого, потирая пудовые кулаки.

      – Э… офицер, снимите с заключенного наручники и принесите ему кофе. Мне тоже.

      «Он не из полиции, иначе знал бы, как зовут офицера, – сообразил Леня, – но при этом достаточно влиятелен для того, чтобы ему приказывать. Кто же это такой?»

      Орангутанг разочарованно засопел, но беспрекословно подчинился. Маркиз потер руки и, пока детина ходил за кофе, с интересом разглядывал своего визави.

      – Вы можете называть меня герр Вольф, – насмешливо проговорил тот.

      – Думаю, это не настоящее ваше имя, но сойдет и такое.

      – Конечно, ведь вам нужно как-то ко мне обращаться. Как, кстати, вы называли покойного Гельмута Ланга?

      – Никак, – Маркиз поморщился. – Я его ни разу не видел до сегодняшней ночи.

      – Как хотите, как хотите… Орангутанг принес два пластмассовых стаканчика скверного кофе и удалился.

      – Итак? – проговорил