Капкан для принцессы. Наталья Александрова

вы хотите? – недовольно спросил Шульц.

      – Четверть.

      – Пятьдесят тысяч? Об этом не может быть и речи! Двадцать – это предел!

      Маркиз кивнул, и Шульц вытащил из-под сиденья плотный бумажный пакет.

      Лола вошла в исповедальную кабинку с табличкой «Французский язык» и негромко проговорила:

      – Грешна, святой отец.

      – В чем ты согрешила, дочь моя? – послышался из-за деревянной шторки хрипловатый голос с сильным акцентом.

      – Не покормила утром свою собачку… – прошептала девушка голосом кающейся грешницы. – А еще я собираюсь помочь одному симпатичному негодяю обокрасть достойного гражданина…

      – Помочь другу – это не грех, – проговорил «святой отец», – а вот не накормить собаку – это ужасно! Как ты до этого опустилась, дочь моя?

      – Шучу, шучу, святой отец, не накормить собаку – на такое даже я не способна!

      – Лгать на исповеди – это страшный грех! – сурово заключил «исповедник». – Сорок раз прочти «Отче наш». А теперь запоминай, – голос Маркиза стал деловым и решительным, – вот план дома, – в щели деревянной шторки появился лист бумаги, – внимательно изучи и сожги его. Видишь красный крестик в левом верхнем углу? Эту дверь ты мне должна будешь открыть без семи минут двенадцать. Запомни – без семи двенадцать! Если ты откроешь раньше, ее обнаружит охранник, который проходит здесь без восьми минут, если позже – я окажусь в ловушке.

      – Очень мило. – Лола уставилась на чертеж. – А как я сюда попаду?

      – Легко, – Маркиз просунул сквозь шторку еще один листок, – вот рекомендательное письмо от владельца бюро по найму прислуги. Четырнадцатого сентября в доме герра Тизенхаузена будет прием, для которого приглашают временный персонал. Поработаешь один день горничной в приличном доме.

      – Отлично! – Лола голосом изобразила энтузиазм. – Я как раз подумывала о том, чтобы сменить профессию. Горничная – это то, о чем я мечтала всю жизнь, а после дома герра Тизенхаузена меня охотно возьмут куда угодно! Это просто прорыв в моей карьере.

      – Вот и славно.

      Рядом с Лолой из плетеной корзинки послышалось тихое поскуливание.

      – Пуишечка! – проворковала Лола. – Дорогой, ты же знаешь, что в церкви надо соблюдать тишину! Ты обещал мне, что будешь хорошим мальчиком!

      Пу И никак не хотел успокоиться, и Лола скорбным голосом проговорила:

      – Вынуждена покинуть вас, святой отец, если вы закончили свои наставления, меня призывают мирские дела.

      – Не забудь – откроешь дверь без семи минут двенадцать! – напутствовал ее «святой отец».

      Лола приблизилась к особняку Тизенхаузенов. Трехэтажное старинное здание впечатляло своей монументальностью. Возле дома был разбит цветник, на клумбах сейчас, в сентябре, привольно расположились яркие осенние цветы. Был даже небольшой фонтан. Все это Лола разглядела через витую чугунную решетку, которая отгораживала дом Тизенхаузенов от остального мира.

      Лола миновала ворота