Миротворец 45-го калибра (сборник). Майк Гелприн

Мы отправляемся туда, все вчетвером и прямо сейчас.

      – Вчетвером? – размазывая слезы по щекам, переспросила Дороти.

      – Да, прости. Я привык брать в расчет свой «кольт», мы с ним приятели.

      «Бывшие, – сказал я твердо. – Бывшие приятели. Ты не воин и никогда им не станешь. Я расстаюсь с тобой. Брось меня на пороге».

      – Что ж, – опустил голову Дакота Смит. – Спасибо тебе за все. На каком пороге?

      «На пороге борделя, – презрительно бросил я. – Там мне самое место».

* * *

      Дакота Смит забрался в седло и усадил перед собой двухгодовалую соплюху.

      Я, лежа на заплеванном бордельном крыльце, горестно смотрел на него черным зрачком ствола.

      – Ты не пожалеешь, – сказала Дакоте Дороти.

      – Матушка, а ну погляди, что у нас тут, – выбралась на крыльцо полупьяная «белошвейка».

      Дакота Смит оглянулся.

      – Прощай, – сказал он мне.

      – Ого, – буркнула Матушка Пэм. – Револьвер, будь я неладна. Видать, какой-то болван порядочно нагрузился.

      Дакота придержал под уздцы пегую кобылу. Перегнувшись в седле, помог жене на нее забраться.

      Матушка наклонилась и сомкнула пальцы на моей рукояти.

      Конь Дакоты Смита тронулся с места. Пегая кобыла потрусила за ним вслед.

      – Скатертью дорога, мистер! – расхохоталась вдогонку Матушка Пэм.

      Я дождался, когда всадники скроются за уличным поворотом, развернулся у Матушки в ладони и вышиб ей мозги.

      Мгновение спустя я выпал из ее разжавшихся пальцев, приложился барабаном о крыльцо и покатился вниз по ступеням. Бессильно ткнулся стволом в землю, и дух Ревущего Быка покинул меня.

      Там, на юго-востоке

      Сказитель пришел в Город вечером, на закате.

      Нет, я буду рассказывать по порядку, а то собьюсь, потому что у меня дырявая память.

      День начался как обычно. Утром я заглянул в детскую проведать Люси. Она спала, волнистые золотые пряди разметались по подушке. Осторожно ступая, чтобы не потревожить мою крошку, я вышел из комнаты и притворил за собой дверь. Потом спустился вниз и отправился к Барри Садовнику.

      Барри, как всегда, возился в саду с цветами, и я спросил, как дела и не надо ли ему чего-нибудь.

      – Все в порядке, Том, – ответил он, – вот, смотри, сегодня я высадил орхидеи. Тебе нравится?

      – Очень нравится, – сказал я. – У тебя замечательные цветы, Барри, и такие красивые. Как называются вон те, красные?

      – Это рододендроны, Том. А вот гиацинты, дальше розы, гладиолусы, хризантемы. Жаль, что ты не запомнишь.

      – Прости, старина, твоя правда, – сказал я, – ты же знаешь, у меня дырявая память. Но мне все равно очень по душе твои цветы. Я сейчас двинусь к Джеку, передать ему что-нибудь от тебя?

      – Передай Джеку привет, Том. И, слушай, как Люси?

      – Прекрасно, просто замечательно, – сказал я. – Спасибо тебе, что спросил.

      Джек Хохмач, как всегда,