Озеро, которого нет. Владимир Барышев

на идущих по полю двух девчонок и мальчишку. Таких, как они, здесь хватало, особенно летом, когда в округу съезжались дачники. Путь большинства в эту пору лежал на реку, песчаные пляжи которой в жаркую солнечную погоду неудержимо влекли к себе.

      Вот и теперь светило солнышко, вдоль дороги, с обоих сторон, вовсю стрекотали кузнечики, жужжали жуки, шмели и пчелы, кружились разноцветные бабочки, словно радуясь наступившему дню. Нет спора, они радовались, все эти тонкокрылые, но по-своему, как уже отвык радоваться человек. Насекомые трудились на цветущем лугу, торопясь добыть для себя и своего потомства необходимые для поддержания жизни вещества. А беззаботным людям в предвкушении пляжа казалось, что они просто играются, перелетая с былинки на цветок, с цветка на былинку.

      Иной раз из густой травы вспархивали какие-то маленькие шустрые птички, уводя любопытствующих подальше от своих гнезд, а то над головой зависал маяком легкий жаворонок, оглашая мир высокой песней торжества жизни.

      Впрочем, жаворонка в этот час слышно не было, но и без него хватало вокруг разных веселящих сердце звуков живой природы – от неизвестных пичужек-визжалок, перекликающихся в кустах поодаль, до хлопков кнута и покрикиваний пастуха, укрощавшего стадо местных коров.

      Два озерца они миновали без всякого интереса. На одном из них женщина полоскала белье, в другом, отстоящем в стороне, плавали лоснящиеся от жира домашние гуси. Но вот они подошли к третьему – и немедленно ощутили в груди нарастающее напряжение, происхождение которого нельзя было объяснить, почувствовали в ногах, ставших вдруг ватными, какую-то непонятную тяжесть.

      Может быть, они просто устали, скорее всего. Так они думали или иначе, не имело значения, но чувство приближающейся развязки почему-то их не радовало. Впрочем, они не делились своими ощущениями, пряча даже от самих себя невесть откуда набежавшее беспокойство.

      – Все, – сказала Оля, когда они остановились у водной глади, зеркалом отражавшим в себе синь неба и луговые цветы по берегам.

      – Пришли? – уточнил Ромка. – Это оно?

      – Да.

      – И что теперь?

      – Ничего. Будем ждать.

      Ромка подозрительно огляделся вокруг, но ничего особенного не обнаружил. Ничего примечательного. То же удаляющееся от них стадо коров, бредущее в сторону реки, та же трава под ногами. И те же звуки, прежние, разве что стали они чуть глуше. Правее, к горизонту, отчетливо виднелись церковные строения. Красивые купола луковкой, сверкающие на солнце золотые кресты. Ромка протянул руку:

      – Там монастырь?

      – Да, – поспешила ответить Аленка, стоявшая чуть позади старших ребят. – Оптина Пустынь.

      Оля и Ромка даже не оглянулись на ее слова, что Аленку слегка обидело, и она замолчала, хотя ей очень хотелось рассказать о том, что она знает о монастыре, куда часто ходила вместе со старшей сестрой и мамой. Мама учила, как вести себя в храме, а батюшка, с которым они всегда советовались в житейских делах, улыбался ей добродушно и ласково. И всегда у него находилось для нее какое-нибудь угощение – яблоко, горстка орешков, а то и шоколадка.

      Лакомства