Гибель буревестника. Леонид Кабанов

не сексот. Я ваша коллега, но и руководитель. Уже идут разговоры о нехватке продукции при сдаче. Цифры не сходятся. Пишем один объем при дойке, сдаем – другой. Девоньки, прекратите это безобразие.

      – Чем детей кормить? У тебя мужик есть. Он зарабатывает. А наших поубивали на войне.

      – Я вас понимаю. Что-нибудь придумаем.

      Расстроенная, она пришла в контору колхоза. Пантелей удивился:

      – Случилось что?

      – Да!

      Она подробно рассказала о воровстве.

      – Твое предложение?

      – Нужно в счет трудодней разрешать людям брать молоко.

      – А если продолжат воровать?

      – Я этого не допущу.

      – Согласен. Соберем правление колхоза, узаконим данное мероприятие.

      Дома Валентину ждали голодные дети. Она на скорую руку сварила похлебку, нажарила карасей, которых поймал Сашка.

      К ужину подоспел и Егор.

      – Как идут дела, женушка?

      – Лучше не придумаешь. Подворовывают молочко.

      – Что решили?

      – На правлении этот вопрос обсудим, думаю, разрешат брать молоко в счет трудодней. И я вам тогда начну его приносить.

      – Ура! – завопили сыновья. – От пуза напьемся.

      Валентина остудила пыл братьев:

      – Не больше литра буду приносить. Так что пузо поберегите для речной водички.

      Замигала лампочка. В десять часов отключат свет. Мигание – предупреждение людям.

      – У тебя все в порядке, Егор?

      – У меня да. Но в бригаде не очень. Трактора один за другим ломаются.

      Валентина хитро прищурилась:

      – Пошукайте по дворам. До войны мужики много добра принесли до хат, в том числе и запчасти от тракторов.

      – У тебя золотая голова, женушка. Завтра обмозгуем этот вопрос.

      Допивая густой чай, Егор вдруг задал неожиданный вопрос:

      – Валя, за пару лет до окончания войны в отпуск поехал Ираклий Сухожилин из соседнего села. Я с ним послал для вас хлеб, консервы, сахар. Он вас нашел?

      Валентина расхохоталась:

      – И смех, и грех. Нашел нас Ираклий. Прибыл в самое голодное время. Я собрала в поле гнилую картошку, добавила в нее лебеду и напекла лепешек. Они получились румяными, пышными, но до тошноты невкусными. Посадила за стол фронтовика, он достал твои продукты, нарезал хлеб с колбасой. Все стали есть. Ираклий, видимо, подумал, что я напекла детям деликатесы, и не притронулся к еде. Он уплетал твои продукты.

      Дети у нас стеснительные. Они давились лепешками и наблюдали, как исчезает хлеб. Осталось полбулки.

      Ираклий поблагодарил нас и ушел. Я разрезала остатки хлеба и отдала по кусочку детям. Они с восторгом уплетали вкуснятину и даже собрали со стола крошки.

      Егор потрепал сыновей по голове, сказал:

      – Сынки, для вашего счастливого будущего мы побили врага и сейчас с мамкой работаем словно волы. Но это все временно. Наступит, я думаю, счастливое время.

      Глава восьмая

      Егор поделился мыслями о запчастях с председателем. Тот хмыкнул:

      – Заманчиво, но незаконно. Как пойдем по домам?

      – Мы