Земное о земном. Тамара Квитко

рукой, идёт к своему дому. Из парника выходит Надя, поправляет тыльной стороной руки прядь волос.

      Надя. Сынок, там банка с тушёнкой стоит на столе, открой, чайник поставь. Да! И яйца поставь варить. Мне совсем немного осталось. Закончу с рассадой. Отец скоро завтракать придёт. Он за домом работает.

      Славик. Айн момент. Будет сделано. (Убегает в дом.)

      Из-за дома вывернул Перхуров. Вид у него усталый. Подходит к жене.

      Перхуров. Что, мать, всё копаешься? Я вот торф покидал. Натуральное удобрение. Чаем-то напоишь?

      Надя. Славика послала поставить. А тебе надо бы поберечь себя. Нельзя перетруждаться. Не молодой уже. Что тебе Башилов говорил? А он врач от бога!

      Перхуров. Что говорил, что говорил. Я чувствую себя – ого… как! (Вздохнул полной грудью, с наслаждением потянулся.) Вот для чего людям дача? Скажи, для чего?

      Надя. Своё, без химии вырастить.

      Перхуров. Сил набраться! От города – в себя прийти. К истокам своим прикоснуться. Мы все из этой вот природы, этой красоты и произошли. Мы – её дети, и она нас кормит, врачует.

      Надя. Да, врачует. А у меня голова начала болеть. Как приеду сюда, кислорода надышусь, так и мучаюсь головной болью.

      Оглядывает участок. Заметила сухие листочки. Оборвала. Подняла палку, из кармана передника достала красную ленточку, присела подвязать цветок. Перхуров направился -к сарайчику.

      Перхуров. Дань, а Дань! Чего притих?

      Из сарайчика вышел Даня. Он по-мальчишески худ, невысок, но с уже наметившимся мужественным выражением лица, заставляющим как-то сразу уважительно к нему относиться. В руках, узорчато выпиленная деревяшка.

      Даня. Здравствуйте… Вот. (Протянул деревяшку.)

      Перхуров (рассматривая). Да-а, брат… Даёшь. Даёшь стране угля! Талант! Ничего не скажешь, талант и все всё тут! Это для наличников? Ишь ты. Петухи какие! Откуда в тебе это? Брат мой, царство ему небесное, ничего этакого сроду не проявлял. Мать, а ну иди посмотри, что выделывает. Иди, иди! И как у тебя такая красота получается?

      Даня. Не знаю. Как-то вот так. Само собой.

      Перхуров. Да это же какая работа!

      Подошла посмотреть Надя.

      Надя. Молодец.

      Перхуров. А я что говорю? Вот она, преемственность! Где-то там, в глубине веков, наши с тобой, Даня, предки отличались, а в тебе – проявилось. Взросло, как говорится, пышным цветом. Давай, давай, трудись! (Похлопал Даню по плечу.) В обиде не оставлю. Чего мать-то говорит? Небось в эксплуататоры меня записала?

      Даня. Нет. Она не возражала с самого начала… и теперь…

      Перхуров. Это она правильно. Я тебе помогаю развить дарование. Работай, говорю, не на страх, а на совесть. Для души, устал – иди на озеро, рыбу лови, загорай. Хотя и здесь можно. Ты из сараишки-то выходи на солнышко, сочетай приятное с полезным. Выходи, выходи, не стесняйся. Здесь и пили. А пока чайку пойдём попьём.

      Даня. Спасибо. Я потом.

      Перхуров. Давай, давай! Все вместе. Мы тебя ждём (Подходит к парнику, кричит жене.) Пошли, мать! Слышь? Я тебя жду. Кончай спину гнуть! Давай, давай быстрее!

      Выходит Надя. Платок на её голове сдвинулся набок. Она вытирает руки о края фартука, щурится от солнца.

      Тут с утра такие