Две недели до рая. Марина Серова

который при нашем появлении повернул голову в мою сторону, едва кивнул и указал на диван.

      Я поздоровалась и села напротив него. Тут же непонятно откуда у стола материализовался молодой человек в дорогом костюме, который сидел на нем идеально, как на манекене, – я даже засмотрелась. Он устроился рядом с Борисом Михайловичем и достал блокнот.

      – Вы моложе, чем я думал, – сказал мой визави, – но думаю, в вашем деле главное – это не возраст.

      – Совершенно верно.

      – Борис Михайлович, что-нибудь принести? – спросила администратор.

      – Ах да, – спохватился мужчина, – что вы хотите? Чай? Может быть, что-нибудь спиртное? Не знаю, удобно ли вам предлагать.

      – Только кофе, – попросила я, обернувшись к девушке, – покрепче, если можно.

      – А мне, Кристина, принеси еще чашку чая, будь добра. – Борис Михайлович бегло посмотрел на молодого человека:

      – Ваня?

      – Мне ничего не надо, – махнул тот девушке, и она тут же скрылась за дверью.

      – Это мой личный помощник Иван, – пояснил Борис Михайлович, – он в курсе всего… этого… Если согласитесь помочь, то наши дела большей частью будем вести через него.

      Я молча кивнула.

      – Не знаю, с чего начать. С чего обычно начинают такие беседы?

      – Скажите, речь идет об убийстве Марианны Белецкой? – спросила я.

      Качанову хватило сил только чтобы кивнуть. Он уперся локтями в стол и прижал кулаки к сжатым губам, пытаясь взять себя в руки. Но несколько слезинок все равно выкатилось на пальцы.

      – Это моя дочь, – наконец смог выдавить он и, закрыв глаза, молча дал волю слезам.

      Не скажу, что эта информация меня поразила. Такая мысль приходила в мою голову, пока я ехала на встречу, и было время подумать. Если речь идет об убийстве молодой девушки и собеседник уже в телефонном разговоре выказывает такие сильные эмоции, значит, дело в очень близких отношениях. Либо любовница, либо родственница. Девушка жила в Москве, а не в Тарасове. Любовницу можно и поближе найти. Я приехала, ожидая услышать именно то, что услышала.

      – Простите, – сказал Борис Михайлович, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

      На запястье сверкнули тяжелым блеском дорогие часы. «Патек Филип» – машинально определила я.

      – Ничего. Я понимаю.

      – Ее зовут не Марианна. Звали… Это псевдоним, который она взяла, чтобы сниматься в кино, – начал отец свой горестный рассказ, – а настоящее ее имя Алена Каменцева. Она росла со своей матерью, и я долго не знал о ее существовании.

      – Как это получилось?

      – Понимаете, – Качанов замялся, – в молодости я, что называется, был мажором. Так, кажется, принято говорить. К слову, я не горжусь тем, о чем расскажу сейчас, но что было, то было. Мой отец в начале девяностых был крупной фигурой в областном правительстве, уважаемым человеком. Деньги в семье водились. И немалые. Не буду вдаваться в подробности, но передо мной были открыты все двери. Я окончил Московский инженерно-строительный институт и, вернувшись в Тарасов,