Я с тобой развожусь. Амелия Борн

даются тяжело, словно каждое – неподъемная гиря, которую пытаюсь с себя скинуть. Это настоящая добровольная пытка, но я продолжаю:

      – Она никогда не одобряла наш брак. Считала, что я не их круга и была абсолютно права. А я… я так боялась, что со временем Ян поймет, насколько я не вписываюсь в его жизнь, что сделала все, чтобы стать его достойной. Чтобы доказать этой женщине, что заслуживаю быть рядом с Яном.

      – И у вас получилось?

      – Измениться – да, – выдыхаю с болью. – Заслужить ее одобрение – нет.

      – Рита, ваши отношения с мужем ведь постепенно ухудшались? Вы не думаете, что это может быть связано с переменами в вас?

      А я не думаю, я уже в этом уверена. По позвоночнику ползет холодок ужаса. Что, если я сама виновата во всем, к чему мы теперь пришли?

      – Что я натворила? – шепчу в ужасе и в ответ слышу успокаивающее:

      – Вы забыли о важной вещи, Рита. Ян полюбил вас такой, какой вы были.

      «Меня трогало в тебе все. Даже твоя наивность…»

      Не дождавшись реакции, психолог продолжает:

      – Скажите, вы довольны своей нынешней жизнью?

      И тут я уже не выдерживаю:

      – Нет! – буквально выкрикиваю в ответ, вскакивая с места. – И на этом с меня довольно!

      – Никогда не поздно все изменить, – последнее, что доносится мне в спину.

      Весь ужас ситуации постепенно доходит до меня, ввергая в глухое отчаяние. Вернувшись к себе, запираю дверь на ключ, не желая сейчас никого видеть. Слишком многое нужно обдумать. Слишком со многим попытаться примириться.

      Я потратила годы на то, чтобы заслужить чужое одобрение. Я позволила убедить себя в собственной никчемности. Я допустила, чтобы мои мечты и цели отошли далеко на второй план. Я посвятила мужу всю жизнь, хотя он об этом вовсе не просил. Возможно, я своими же руками разверзла ту пропасть, в которую мы скатились.

      Но разве мое чувство вины способно оправдать его молчание? Если все пошло совсем не так, почему он не дал мне понять, что мы движемся вовсе не в том направлении? И почему он пошел самым простым путем решения проблем, в то время как я ради него перевернула вверх тормашками всю свою жизнь?

      Эти мысли мучают меня всю ночь. А наутро я делаю наконец то, что следовало сделать давно.

      Впервые за годы брака, поднимаясь с постели, я не бегу покрывать свое лицо штукатуркой в отчаянной попытке замазать эти совсем не аристократичные веснушки. Я просто умываюсь и, не нанося косметики, выбираю самую удобную одежду из того, что у меня есть. К черту дорогостоящие бренды и дресс-код! Я облачаюсь в простую белую рубашку и беспородные джинсы, подвязываю волосы платком и, прихватив то, к чему не прикасалась годами, выхожу в сад.

      Стоит еще совсем раннее утро. Стрелки часов едва подползают к шести. Я с молчаливым удовольствием вдыхаю свежий, влажный после дождя воздух и, расстелив плед, плюхаюсь прямо на траву, не заботясь абсолютно ни о чем.

      Положив перед собой альбом, дрогнувшими пальцами его раскрываю. Годами я душила в себе то, к чему шла с раннего возраста. Свекровь считала, что профессия