Не твой. Виолетта Роман

стали. Положил трубку, на душе еще хреновее стало.

      Посмотрел на часы – девять вечера. К Синичке успею еще. Общага закрывается через час. Хоть минут пятнадцать побуду с ней и того достаточно, чтобы в себя прийти. При мысли о ней, даже плечо отпустило. Она не похожая ни на кого, необыкновенная. Добрая, правильная, где-то даже до странности. Никогда не встречал такую. Сколько ей? Девятнадцать? А такое чувство, словно душа у нее ребенка десятилетнего – чистая, неиспорченная. Все о спасении людей говорит, о помощи. Слушал ее и улыбался. Она словно инопланетянин. Черт, тут разруха вокруг, война идет, а она как цветок в пустыне. Красивая, идеальная. Улыбнется так, и жить хочется сразу. Вот реально, держишь ее за руку, смотришь в ее глаза карие и понимаешь – все преодолеешь ради того, чтобы быть рядом с такой. Эта девочка – особенная. Не для тусовок и дискотек, где я ее встретил. Нет. Она как ангел путеводный. Рядом с такой ни одна проблема не кажется сложной. Хочу ее рядом. Быть с ней хочу. Никому, блин, не отдам. Руки оторву любому, кто попытается отобрать.

      Переодеваюсь, уже было выхожу из дома, звонит телефон.

      – Грех, Лапу пырнули, на тачку кинули, – в трубке раздается голос Питона.

      По венам адреналин несется. Убью тварей.

      – Где он?

      – В больничке.

      – Сейчас буду…

      ***

      – Молодой человек, вам туда нельзя! Время посещения закончилось!

      – Я быстро! Там братюня мой! – бросил через плечо санитарке, направляясь прямо по коридору.

      Питон был уже там. Лапа лежал на койке, с перемотанным торсом.

      – Ты как, брат?

      Как увидел его, отпустило немного. Живой. Остальное – х*рня, разберемся. Лапа пожал руку, принимая сидячее положение.

      – Да нормально, так царапина, – кривиться он. Под правым глазом налился фингал.

      – Самое смешное, что в Чечне – ни царапины, бл*ть. А тут, на те, боевое крещение, с*ка, – прорычал, Андрюха, бросая взгляд на Питона.

      – Рассказывай… – подставил я стул, и присел рядом с ним.

      – Да че, вышел за хлебушком в магазин. Накинулись у подъезда. Трое их было. Я двоих положил, а третьим был – Бык, тот, что под Лиховским. Помнишь, мы его в «Седьмом небе» видели тогда, он Катьку Ерохину шпилил потом в сортире.

      – Да, понял я, кто это. Дальше че было?

      – В рукопашной сцепились. Бычара ножом и засадил. Отобрал ключи, на тачке моей укатили. Сказал, если рыпнемся, всех перемочат. Черт, только с ремонта машину забрал.

      Вены скрутило от злости. Ох*реть можно, чтобы какой-то бычара, бл*ть, наших наклонял? Знаю, как тяжело далась тачка Андрюхе. Они же и в дом к нему могли вломиться. А там мать с больным сердцем.

      В палату вошла медсестра. Лапа тут же расцвел как долбанная яблоня.

      – Олечка, добрый вечер. А я уже соскучился, – улыбнулся во все тридцать два.

      И вид такой, будто просто отдохнуть тут прилег. Вот какие чудеса творит женская красота. Исцелился в мгновение.

      Пока Лапин подставлял свои булки для укола, вещая медсестричке о том, какие у нее нежные