Водитель моего мужа. Агата Лав

плохо кончится. – Я устало выдыхаю, чувствуя, что самым банальным образом проигрываю его удивительному обаянию.

      – Вечер?

      – Какой-то из них.

      – Хотите, я разочарую вас? Я могу попробовать, если вам будет так легче.

      – У тебя не получится, – я неожиданно говорю правду, что сидит глубоко во мне. – И я не хочу больше разочарований. Я устала от них.

      – Значит, я могу быть самим собой. – Он отталкивается от стенки, после чего стягивает с плеч светло-коричневый пиджак, который небрежным жестом бросает на тумбу. – Пойдемте, здесь должен быть прекрасный вид.

      Павел первым шагает вглубь номера и уверенно направляется к большому панорамному окну, где за плотной шторой прячется выход на балкон. Правда, мужчина немного сбивается с намеченного курса и зацепляет ладонью дверцу бара.

      – Белое или красное? – спрашивает он, поднимая на меня глаза.

      – Я не буду пить.

      – На каком мы этаже?

      Что? Но он молчит, и я послушно отвечаю:

      – Десятом.

      – Высокогорье, – он изображает серьезный тон знатока. – Вы все равно опьянеете на воздухе.

      Павел выбирает шампанское и подцепляет два бокала, зажимая их тонкие ножки между пальцами. Он не думает отступать от своей затеи и приближается к шторе, под которую тут же ныряет, делая полукруг корпусом ради эффекта. Я же с удивлением наблюдаю, что он может быть не только сдержанным и строгим, как пошитый на заказ костюм у элитного портного, но и пульсирующим и беззаботным, как живой поток.

      Как сама жизнь.

      – М-м-м… мне нужна помощь, – отзывается Паша, то ли запутавшись в тяжелой шторе, то ли поняв, что ему не хватает третьей руки, чтобы открыть балконную дверь.

      – Сейчас.

      Я толчком закрываю входную дверь и иду к мужчине, который сейчас должен быть в своем номере. Или развлекаться в командировочном городе, как положено завидным холостякам. Хотя, с другой стороны, разве могло быть иначе? Паша слишком хороший, чтобы оставаться в стороне. Он столько всего видел, что происходило в моей жизни с мужем, что не может больше закрывать глаза. Ему все-таки жалко меня… Да так, что он готов дурачиться и балагурить, лишь бы меня чуть отпустило.

      – Наверное, на себя, – мягко подсказывает он, когда я во второй раз безуспешно дергаю ручку, занятая нехорошими мыслями.

      Я не хочу, чтобы он видел меня такой. Не хочу ни жалости, ни сострадания.

      Но стоит поднять лицо и осмелиться взглянуть в его темные глаза, как я начинаю сомневаться. В них нет ни капли фальши. Я вижу мужчину, который искренне хочет быть здесь, и он тянется ко мне… На неосязаемом уровне я остро чувствую, что нас несет встречными потоками, да с такой силой, что мне приходится играть ненавистную роль холодной стервы, чтобы хоть как-то остановить это движение.

      – Черт, – выдыхает Паша, окидывая взглядом вечерний город, горящий разноцветными огоньками, как новогодними гирляндами, и хвастающийся бизнес-высотками, что занимают целый квартал по правую руку. – Наш город отстает.

      – Я