Оллвард. Разрушитель миров. Виктория Авеярд

ярдов и упал в грязь.

      Зловонные мертвецы дюжинами выбирались из храма, наваливаясь друг на друга. Некоторые были ранены тяжелее других: они ползли на переломанных конечностях, грохоча липкими черными доспехами. Они походили на смертных, но их тела были словно вывернуты наизнанку. Почти все сжимали в руках изломанное в бою оружие: ржавые железные мечи и зазубренные топоры, треснувшие кинжалы и расщепленные копья. И все же лезвия оставались острыми и смертельно опасными. Сирандельцы осыпали орду мертвецов дождем из стрел: первая волна пала, словно пшеница под серпами жнецов. Этих существ можно было убить, но все же их число лишь увеличивалось. Они несли за собой вонь, в которой безошибочно угадывались запахи дыма и жженой плоти. Из храма, в котором горело Веретено, дул жаркий ветер, принося с собой облака пепла.

      Эндри застыл на месте, едва дыша. Он мог лишь смотреть, как на Соратников набрасывается израненная и окровавленная армия трупов из иного мира. Они живы? Или мертвы? Эндри не мог ответить на этот вопрос. Однако они не приближались к Тристану и Кортаэлю, заключив их в странный круг, словно им было приказано позволить братьям сразиться друг с другом.

      Копье Окрана танцевало, с неуловимой легкостью описывая полукруг за полукругом и протыкая глотки существ насквозь. Галлийские рыцари построились в привычный боевой порядок, встав по углам треугольника, и вкладывали в удары всю свою мощь, так что их клинки вскоре покрылись черными и красными пятнами. Сурим и Наур мелькали по полю боя размытыми пятнами, танцуя с коротким мечом и кинжалами в руках. Они несли за собой разрушение и оставляли позади дорожки из сокрушенных тел. Существа отбивались и визжали нечеловеческими, изуродованными голосами – их голосовые связки были изрезаны в клочья. Эндри почти не различал их лиц, да и едва ли они сильно отличались друг от друга: у всех были лысые головы и кожа того же цвета, что и кость, изуродованная красными шрамами или раскрашенная маслом, капавшим на землю. С мертвецов осыпался пепел, делая их похожими на скукожившуюся, выгоревшую изнутри древесину.

      «Мы рассчитывали, что двенадцать человек выступят против двух врагов, – в ужасе думал Эндри. – Но это не так. Двенадцать воинов сражаются против нескольких дюжин врагов. Против сотен мертвецов».

      Лошади фыркали и дергались, натягивая веревки. Они чуяли опасность, запах крови и прежде всего Веретено, шипевшее внутри храма. Именно от его близости в их костях разливался панический ужас.

      Таристан и Кортаэль обходили друг друга по кругу. Латы Кортаэля испачкались в грязи; кровь стекала по его подбородку и капала на украшенный оленьими рогами нагрудник. Клинки братьев скрестились еще раз. Кортаэль был воплощением искусности и силы, в то время как Таристан походил на уличного кота – он постоянно двигался и перемещал свой вес. В одной руке он держал меч, а в другой – кинжал, в равной мере пользуясь и тем, и другим. Он бил наотмашь, уклонялся, использовал грязь и дождь, чтобы создать себе преимущество. Он ухмылялся и насмехался, сплевывая кровь брату в лицо. Наконец Таристан