Оллвард. Разрушитель миров. Виктория Авеярд

пророкотал Дом, вскидывая собственный меч.

      Губы Таристана снова изогнулись в издевательской улыбке.

      «Он получает от этого наслаждение», – с отвращением осознал Эндри.

      – Нельзя вскрывать Веретена, – прорычал Дом. – Последствия…

      – Не трать на него слова, – произнес Кортаэль. – Его участь предрешена.

      Таристан замер на месте.

      – Моя участь предрешена? – прошипел он. В его мягком тоне звенела опасность, словно клинок, скрытый под шелковой тканью. Внутри него клокотала ярость, подобная буре, бушевавшей над их головами.

      У Эндри, стоявшего на холме, тревожно забилось сердце и участилось дыхание.

      – Они забрали тебя, а затем обучали и твердили, что ты – особенный. Вновь обретенный император древней крови, рожденный Веретеном, – Таристан едва не дрожал от негодования. – Последний наследник древней династии, которому предречено величие. Тебе лишь предстояло заявить о своих правах на Древний Кор, а затем завоевать его и взойти на трон. Какая славная судьба для перворожденного сына родителей, которых ни ты, ни я не знали!

      Обнажив зубы в похожей на оскал улыбке, он поднес обе руки к шлему и сорвал его с головы, чтобы все могли увидеть его лицо.

      С губ Эндри сорвался изумленный вздох.

      Братья застыли, словно зеркальные отражения друг друга.

      Близнецы.

      Пусть Кортаэль казался принцем, а Таристан – оборванцем, Эндри с трудом мог отличить одного от другого. У обоих были изящные черты, пронзительный взгляд, крутой подбородок, тонкие губы, высокий лоб и странная отрешенность, присущая всем, в чьих жилах текла Веретенная кровь. Она уподобляла их друг другу, отличая от всех прочих смертных.

      Кортаэль в ужасе отшатнулся.

      – Таристан, – произнес он, но шум дождя почти полностью заглушил его голос.

      Его брат медленным, долгим движением вынул из ножен свой Веретенный клинок. Меч запел в унисон с колоколом – высокий свист слился с утробным ревом.

      – Все твои мечты были даны извне. Каждую тропу, по которой ты ступал, для тебя находили другие, – продолжил Таристан. Струи дождя стекали по клинку. – В день нашего рождения была предрешена твоя участь, Кортаэль, а вовсе не моя.

      – И что же ты выберешь сейчас, брат?

      Таристан приподнял подбородок.

      – Я выбираю жизнь, которую должен был прожить.

      Снова раздался потусторонний звон колокола. На этот раз он звучал еще раскатистее.

      – Ты дал мне возможность сдаться. – Таристан изогнул губу. – Боюсь, я не смогу ответить тебе тем же. Ронин?

      Маг воздел к небу белые как снег ладони.

      Сирандельцы отреагировали так быстро, что Эндри не поверил своим глазам. Они выпустили три стрелы, целясь наверняка: в сердце, горло и глаз. Но стрелы вспыхнули и сгорели в паре дюймов от лица Ронина. Новые стрелы полетели в цель с той же невероятной быстротой, но все они загорались под алым взглядом и не оставляли после себя ничего, кроме струек дыма, терявшихся среди капель дождя.

      Кортаэль