Радин. Лена Элтанг

города, – скучно сказала Варгас.

      Маленькая, синеволосая, в черном оперении, она напомнила ему баклана, виденного однажды в дельте Волги, когда отец взял его с собой на охоту. Бакланы тоже говорили скучными, низкими голосами: хоророро. Хотя вполне вероятно, что он их потом придумал. Радин вздохнул, собрался с силами и произнес то, что следовало.

      – Мы получили информацию от лиссабонских коллег: в январе наш объект был там на собачьих бегах, вместе со своим приятелем Крамером, а в феврале их обоих видели на городском вокзале. Судя по всему, русский парень скрывается от долгов. Поскольку ваш помощник тоже увлекается ставками на канидроме, я подумал, что стоит проверить этот след. Очень жаль, что он оборвался.

      – Что-нибудь еще?

      – Могу я взглянуть на те картины, что закрыты полотном?

      – Нет, не можете. Эти холсты будут показаны публике в день открытия. А вы что, интересуетесь живописью? Среди наших клиентов есть русские коллекционеры и знатоки.

      – Я не стал бы причислять себя к знатокам. Но если вы позволите…

      – Боюсь, что не смогу, – сказала Варгас, не дав ему договорить. – Правила аукциона довольно жесткие. А теперь мне пора заняться подготовкой к приему. Я, собственно, ждала Питтини, человека, который обеспечит закуски, но он опаздывает.

      – В таком случае благодарю за помощь. – Радин поклонился, сунул пустую бутылку в корзину для бумаг и направился к двери.

      – Постойте! Как вас там, подождите.

      Он встал у дверей, с надеждой поглядывая в сторону выставочного зала. Заклепки на стенах зеленели на солнце, словно жуки-бронзовки. Галеристка подошла и протянула ему буклет с размашистой надписью «Алехандро Понти: возвращение».

      – Это вам на память. Понти – наш гений, настоящий портеньо. Такая потеря для страны. Прощайте, детектив. Где же этот проклятый итальянец?

* * *

      Ресторан в яхтенном порту был маленьким, на белом резиновом полу веранды стояли лужи, Радин выходил туда курить, директор выходил постоять рядом, они смотрели на берег Гайи в мокром тумане. Отлив оставил берег блестящим от донной грязи, несколько рыбацких лодок плотно засели в тине, за стеной крепости открывался выход в океан, едва намеченный сизой дымкой.

      После закусок им принесли рыбу, но Радину уже не хотелось есть, он понял, что тратит время впустую, директор даже не спросил его, что он делал в прежней фирме и почему уволился. Радин приехал по рекомендации почтенного предпринимателя, и директор не мог послать его куда подальше по телефону. Еще один настоящий портеньо!

      «Invierno Porteño», холодные клавиши и бандеон, пластинка, которую он выменял в школе на «Картинки с выставки». Все бы отдал, чтобы послушать четыре эпизода подряд, пусть даже запиленную, на старой отцовской радиоле. Но куда там, музыка мертва, остались одни барабаны из бычьей кожи.

      Прощаясь, Радин похлопал директора сразу по обоим плечам, на лиссабонский манер. На директоре был шейный платок и остроносые ботинки, как на моднике времен Директории. По дороге Радин купил бутылку