Ночная тьма. Агата Кристи

сказал я.

      – Да, но купит его только последний глупец.

      – А есть желающие?

      – Какой-то подрядчик. И не он один. И продадут его за гроши. Вот увидишь.

      – Это почему же? – заинтересовался я. – Участок ведь превосходный.

      Она ничего не ответила.

      – Допустим, подрядчику удастся дешево купить его. И что он будет с ним делать?

      Она засмеялась. Смех у нее был неприятный, даже зловещий.

      – Снесет старый, ветхий дом и построит новый. А то и двадцать-тридцать домов – и на всех будет лежать проклятие.

      Эта ее угроза почему-то не произвела на меня должного впечатления, и я, не сдержавшись, выкрикнул:

      – Зачем же сносить! Этого ни в коем случае нельзя допустить!

      – Можешь не волноваться: им это еще аукнется. И тем, кто купит поместье, и тем, кто будет класть кирпич и готовить раствор. Один упадет с лестницы. Нагруженный доверху грузовик перевернется, а шиферная плитка упадет с крыши прямо кому-то на голову. А потом ни с того ни с сего начнется ураган и станут падать деревья. Никому на свете Цыганское подворье не принесет добра. Лучше оставить его в покое. Вот увидишь. – И, энергично тряхнув головой, она тихо повторила про себя: – Нет, не будет счастья тому, кто сунется на Цыганское подворье. И никогда не было.

      Я рассмеялся.

      – Не смейся, юноша, – строго произнесла она. – Настанет день, когда ты пожалеешь о своем смехе. Счастья здесь не бывало – ни в доме, ни на земле.

      – А что случилось с домом? – спросил я. – Почему он так давно пустует? Почему его оставили без присмотра?

      – Его последние хозяева умерли, все до единого.

      – А как они умерли? – заинтересовался я.

      – Об этом лучше не спрашивай. Но с тех пор ни у кого не было желания въехать туда. Вот дом и рушится помаленьку. Про него забыли, и правильно сделали.

      – Но почему бы тебе не рассказать мне, что здесь произошло? – стал упрашивать ее я. – Ты ведь знаешь, а?

      – Не люблю я сплетничать про Цыганское подворье. – И вдруг она заныла, как нищенка на паперти: – Хочешь, красавчик, я тебе погадаю? Посеребри ручку, и я расскажу, что тебя ожидает. Ты везучий, можешь далеко пойти.

      – Я не верю в гадания, – отозвался я, – и нет у меня серебра. Лишнего, во всяком случае.

      Она подошла поближе и тем же лицемерно-жалобным тоном продолжала:

      – Найдется у тебя шестипенсовик?[2] Есть? Давай сюда. Я расскажу тебе все за один шестипенсовик. Что такое шесть пенсов? Разве это деньги? Так и быть, погадаю тебе, считай, задаром, потому что ты красавчик, и за словом в карман не лезешь, и умеешь себя вести. Говорю же: ты далеко пойдешь.

      Я покорно выудил из кармана шестипенсовик – не потому, что поверил в ее глупую болтовню, просто мне чем-то пришлась по душе эта старая плутовка, хотя я и видел ее насквозь. Схватив монету, она сказала:

      – Дай руку. Обе.

      Она взяла мои руки в свои когтистые морщинистые лапы и уставилась мне на ладони. Она довольно долго молча их разглядывала, потом

2

Шестипенсовик – монета в 6 пенсов, имевшая хождение до 1971 года.