Живые консоли. Олег Никитин

и зажмурив глаза, Вероника не отпускала гашетку, и очень скоро ракеты с напалмом закончились.

      – Бит побери, сколько их?! – не выдержал пилот. Его растерянную физиономию озаряли всполохи смрадно горящего врага.

      – Прекрасное развлечение, – скептически высказалась девочка.

      Завихрения уничтожаемой биомассы перестали пугать ее, когда она сообразила, что вся эта гадость остается за пределами оболочки машины. Тут ей на глаза попалась панель с быстро сменяющимися числами – только что на ней сверкало число «43». Она вспомнила о «степени разрушения корпуса» и ткнула в панель пальцем:

      – Посмотри-ка сюда.

      Васил на секунду отвлекся от бесполезного, в общем, маневрирования и кинул взгляд на индикатор. Тотчас его глаза расширились до предела возможного, и он завопил в пространство:

      – Аварийный выход!

      – Нет доступа, – со злорадными, как показалось Веронике, интонациями отозвалась управляющая полетом процедура. – Дождитесь истечения времени или установленной степени разрушения корпуса.

      – Ну, теперь держись! – зло бросил парень. – Гады, не могли предупредить, что для парных боев другие полигоны! Прячься за креслом!

      Он дрожащими пальцами стал отстегивать ремни, и Вероника последовала его примеру. На индикаторе уже горело «44». Штурвал, заклиненный автопилотом, торчал как влитой, направляя болтающийся в месиве биомусора танк по замысловатой, ломаной траектории. Двигатель работал с такими перебоями, что мог заглохнуть в любой момент. Оба боковых экрана уже лопнули, и в них проникло все, что могло проникнуть – какие-то бурые, скользкие на вид щупальца, вцепившиеся в края дыр псевдокогтями и присосками, красноватые волосоподобные водоросли, от вида которых к горлу девочки подступала тошнота, и тому подобная омерзительная жуть. По салону готового рассыпаться танка метались зловонные вихри.

      Вероника втиснулась в какую-то щель между спинкой и прозрачным полом, также облепленным разнообразной мерзостью. Она скукожилась там, с замиранием ожидая выхода из программы. Но случился он, увы, не раньше, чем ее образ был пронизан паутиной гибких «водорослей» и съеден хищной плесенью. Никакой боли при этом, разумеется, она не испытала. Достаточно было просто видеть то, как тебя, чавкая и стуча псевдо-зубами, поедает тупая биомасса.

      25

      О н а. Они посадят нас в тюрьму. Они меня убьют.

      О н. Мы ничего не сделали.

      О н а. Мы ничего не сделали.

      Они меня убьют.

      О н. Мы ничего не сделали.

      О н а. Мы ничего не сделали.

      О н. Потому и посадят.

      О н а. Мы не вмешивались в их дела.

      О н. Вот потому и посадят, я же говорю.

      О н а. А если бы мы вмешались, они бы нас убили.

      О н. Тогда мы были бы уже мертвы.

      О н а. Это утешает.

Э. Ионеско. «Бред вдвоем»

      Флаер медленно скользил по шершавому дну, периодически спотыкаясь о невидимые подводные кочки. Мутная,