Страх (сборник). Эдуард Хруцкий

навалился плечом, и она распахнулась.

      В этой комнате была лаборатория. Стояли фотоувеличители, камера, закрепленная на шарнирной подставке, ванночки для химикатов, резак для фотобумаги.

      – Вот оно, – обрадовался Свиридов.

      В углу комнаты стояли пресс, маленькая наборная касса. Тускло блестели в ней свинцовые литеры. На столе лежали вырезанные из резины печати и штампы.

      – Молодец, Данилов, – хлопнул его по плечу Свиридов, – целую подпольную типографию накрыл.

      Данилов подошел к экспертам:

      – Есть что-нибудь?

      – Такое впечатление, что он, уходя, все тщательно вытер.

      – Значит, наш клиент боялся, что отпечатки останутся. Ищите.

      – Ищем, товарищ подполковник.

      На площадке толпились испуганные соседи.

      – Он сегодня вечером с чемоданом из дома вышел. Я в распределитель пошла, смотрю – он поднимается. Быстро так, почти бегом. А человек-то немолодой. Распределитель закрылся раньше, не успела я, возвращаюсь, а он с чемоданом к трамваю идет.

      – А сколько времени прошло, гражданочка? – вкрадчиво спросил говорливую женщину Никитин.

      – Минут десять, не больше.

      – Вы что, время засекли?

      – Я уходила – по радио концерт артистов оперетты передавали. Я еще пожалела, что ухожу, – больно я Савину люблю. А пришла, его еще минут пятнадцать передавали.

      Женщина была в засаленном халате, на голове бумажные папильотки, на лице выражение сладкого любопытства.

      – А Терехов жил тихо?

      – Очень. На работу да с работы. Вежливый, тихий.

      – А кто к нему приходил?

      – Ходили к нему мало. Только раз я на лестнице встретила его с одним неприятным типом.

      – Почему неприятным?

      – Рот полон золотых зубов, шрам на щеке, нос кривой. И он почему-то Терехова Мишей называл. Он же Василий, а тот его Мишей.

      «Молодец соседка, точно описала Сеню Разлуку. Молодец. Вот и есть кончик. Видимо, этот Миша-Вася очень боялся ребят Грека, поэтому и собрался, как боец по тревоге».

      – Простите, граждане, – сказал Данилов, – у кого из вас в квартире телефон имеется?

      – У меня, – солидно ответил человек в полосатой пижаме.

      – Вы позволите позвонить?

      – Прошу.

      Данилов вошел в теплую от сна квартиру и подумал, что у ночи есть своя особая температура.

      На тумбочке, рядом с телефоном, сидел маленький котенок и таращил на Данилова круглые глазки.

      – Хорош, – засмеялся Данилов.

      – Вот подобрал вчера на лестнице котенка. – Голос человека в пижаме стал внезапно мягким и добрым.

      – Детям?

      – Мои дети вместе с женой погибли в сорок первом. Поезд разбомбили.

      – Простите.

      – Ничего. Я за них посчитался.

      И Данилов увидел висевший на стуле полковничий китель с орденами.

      – После ранения я в тылу оказался. А три года я их… – Полковник замолчал, погладил котенка. – Теперь с ним жить будем. Дочка все просила котика.

      Данилов поднял трубку, набрал номер:

      – Это