Не проскочи мимо! Два кусочечка колбаски… Стоянка поезда одна минута. Ирма Гринёва

праздника, его «изюминкой», чистейшим бриллиантом оказался не хоровод, который заворожил Яну своим шаманством, не тувинская кухня, щекотавшая её рецепторы необычными вкусами, не богатая яркая национальная одежда, в которой она чувствовала себя, если не царицей, то, уж, женой хана, как минимум, а тувинское горловое пение¹⁶ бабушки Шуру. Горловое пение само по себе редкое явление – из населения всего земного шара оно характерно только для Сибири, Монголии, Тибета, Исландии, народа коса с юга Африки, канадских инуитов и итальянских пастухов с острова Сардиния. Но исполнение его женщиной – это уже эксклюзив из эксклюзива!

      Бабушка Шуру встала у костра, закрыла глаза, едва приоткрыла рот и, не напрягаясь… загудела. Мощно, громко. Так низко, что это не снилось даже Шаляпину! Яне показалось, что это пела не бабушку Шуру, а гудела и дрожала сама земля, её недра. А ещё казалось, что пела она не одна – ясно слышался ещё один голос. Яна даже покрутила головой, но никто больше рта не раскрывал, все смотрели на певицу замерев и не дыша. А потом бабушка приоткрыла глаза на короткий миг и, также легко, как дышала, ушла ввысь, в высокие заоблачные ноты.

      Чего только не слышалось Яне в пении бабушки Шуру – от гудения таёжного ветра, запутавшегося в вершинах древних кедров или заблудившегося между скалами, рёва быка и медведя, рассерженного, что его подняли из спячки среди зимы, это когда её голос хрипел и бурлил тяжёлым, низким, жужжащим звуком крайне низких частот, до трелей птиц, радостно возвещающих приход весны откуда-то из поднебесья. А между этими противоположностями ещё были – клич журавлей, заячье камлание, пение желтогрудой синицы…

      Разве был у Падмы после такого хоть один шанс завладеть вниманием деда Трофима? Нет, конечно! Она прекрасно это понимала, принимала. Потому и соперницу свою уважала, преклонялась перед ней.

      Мы часто называем что-то волшебное, необычное, сказочное неземным. Но здесь, в этом пении, к которому можно было приложить любые восхитительные эпитеты, дышала и говорила сама природа, сама Земля. Она служила мерой всех вещей и источником вдохновения исполнителей-мастеров с древнейших времён, поскольку ценность и красота звука измерялась умением передать «живую жизнь» не только путем подражания, но и проникновением в ее сущность…

      Празднество затянулась далеко за полночь, и продолжалось бы и дальше, если бы не приезд вездехода с погранзаставы. Управлял машиной тот же солдатик, который подвозил Яну в Ал-Чуур. Он привёз её паспорт, билет на поезд Владивосток-Москва и имел приказ сопроводить её на полустанок.

      Как?! Что? Уже четыре дня прошло??? Неужели?! Так быстро? Как один миг просвистели! Она же ничего не успела! К задуманной картине даже не приступила! Нет! Она не может уехать! Не хочет! Не сегодня – это точно!

      И Яна наотрез отказалась уезжать. Забрала свой паспорт и пообещала вернуть деньги за неиспользованный билет, как только окажется перед банкоматом…

      Засыпала на набитый едой