Приезжий. Петр Северцев

ненадолго.

      Я присел на диван, с любопытством рассматривая комнату. Она поражала обилием вязаных вещей – чехлы на стульях, на декоративной подушечке, вязаные салфетки, или подставки на столе, вязаное покрывало на диване. В стенке, за стеклянной дверцей, среди хрустальных фигурок стоял портрет Лидии, окаймленный черной лентой. Через несколько минут появилась Надежда Леонидовна. Сейчас она решительно не напоминала сломленную горем женщину, в движениях появилась энергия, и, как мне показалось, гнев.

      – Я не понимаю, зачем вы взялись за это, – она говорила резко и зло, – когда погибла Лида, милиция уже пыталась найти убийцу! Теперь являетесь вы, зачем?!

      – Надежда Леонидовна, я делаю свою работу, и, уверяю вас, делаю ее хорошо, – негромко сказал я. – Сейчас моя задача – найти убийцу, и если вы мне поможете, шансы на это сильно возрастут.

      – Ладно, – устало махнула она рукой, – вы уже здесь. Спрашивайте. И извините за резкость.

      Она была не очень похожа на свою дочь, и в молодости вряд ли поражала красотой, но чувствовался в ней незаурядный характер.

      – Видите ли, Надежда Леонидовна, прошло полтора года, и вы единственный человек, способный рассказать о Лиде. Меня интересует ее круг знакомых, работа, в общем все, что имеет к ней отношение.

      – Вы курите? – она достала откуда-то запыленную пепельницу, которой не пользовались уже лет пять.

      – Да.

      – Дайте мне сигарету.

      Минуту она курила и молчала, собираясь с мыслями. Наконец с трудом заговорила:

      – Лида была упрямым и своевольным ребенком. Ее невозможно было заставить или в чем-то убедить силой. В школе почти всегда верховодила в компаниях, нас часто вызывали в школу. В-общем, трудный подросток, – она раздавила сигарету в пепельнице.

      – Но, несмотря ни на что, мы с ней ладили. После школы два года подряд поступала в Медицинский, не прошла. Иногда бывает, что чего-то человеку не дано – ей всегда недоставало терпения, усидчивости. Но она была хорошим человеком, – убежденно закончила она.

      – Простите, Надежда Леонидовна, как случилось, что ваша семья так странно разделилась?

      – Так получилось, что мы с Лидой лучше ладили друг с другом, а Михаил с отцом. Вообще мой бывший муж понятия не имел о том, как воспитывают девочек и обращался с ней, как с еще одним сыном. Потом мы разошлись, Лида осталась со мной, а Михаил уехал с отцом в Ленинград.

      – Расскажите, пожалуйста, о ее работе, – попросил я, чувствуя, что разговор о бывшем муже вызывает очередную бурю эмоций.

      – Я не очень много об этом знаю. Лида работала в каком-то спорткомплексе, при нем был массажный салон «Эльдорадо» – вот там она и работала, массажистом. После неудачи с институтом она закончила курсы по массажу, – пояснила Надежда Леонидовна.

      – Вы кого-нибудь знали с ее работы?

      – Несколько раз к нам заходили ее сотрудницы, когда Лида болела. На удивление вульгарные накрашенные девицы. Приносили цветы, фрукты и жутко много курили.

      – А