Кража на Весенней улице. Кристина Устинова

школе даже показывают пальцами: мол, смотрите, сын преступника.

      Но мне не стыдно.

      Потому что я не считаю себя его сыном.

      Прошло несколько дней. Мой друг-чех, Якуб Крупский, выздоровел и вернулся в школу. За обедом он нагнулся ко мне:

      – Я всё знаю про этого Шнайдера. Сочувствую…

      – Он мне никто, понятно?

      Он был обескуражен.

      – Нельзя же ведь так…

      – А мне что, заплакать и сказать: «Ох, за что Господь наделил меня таким отцом?» Он для меня никто.

      – Дело твоё…

      Наступило молчание. Мы доели обед, и Якуб сказал:

      – Сегодня пришло письмо от тёти Берты.

      – И?

      – Она меня приглашает летом в Арбайтенграунд! Уже в пятый раз и на всё лето.

      Я улыбнулся.

      – Поздравляю.

      – Она отправит деньги, а я сам полечу до Арбайтенграунда.

      – Но тебе придётся сделать посадку в Швеции.

      Он подмигнул.

      – А это разве плохо?

      – Везёт тебе, гадёныш!

      – Слу-ушай, а ведь я могу спросить её, можно ли взять тебя с собой. Как тебе такое?

      Глаза мои округлились, а ложка застыла на полпути ко рту.

      – Серьёзно?

      – Ещё как! Только спроси у своего отчима, ладно?

      – Я… Да-да, обязательно, конечно… Боже, спасибо…

      Он махнул рукой.

      – Пока рано благодарить. Спроси у него.

      – Нет.

      – Но почему? Разве я не могу увидеть Арбайтенграунд?

      Мы вдвоём сидели и пили чай. Марлис читала у себя в комнате.

      – Это очень далеко.

      – И что? Зато я не буду один – со мной Якуб.

      Папа Уве усмехнулся.

      – Такой же ребёнок, как и ты.

      – Зато он не впервые летал к тёте.

      – А если с вами по дороге что-нибудь случиться? В Швеции, например.

      – Но ведь ты летал в моём возрасте, хоть и на дирижаблях.

      Он вздохнул и погладил бороду.

      – Тогда были времена трудные, сынок, а сейчас… Нет, не могу я так рисковать. Извини, но нет. Я тебя очень люблю, а такое путешествие с пересадками, ни в какие рамки.

      Я опустил голову.

      – Я понял тебя, папа.

      глава 4

      – Чёрт, я хочу в Арбайтенграунд! Мне уже почти семнадцать – три месяца до совершеннолетия!

      Мы с Якубом сидели у него дома в его комнате. Сидели, скрестив ноги, на кровати и играли в шахматы. Я пришёл к нему после разговора с папой Уве.

      – В принципе, я понимаю твоего отчима.

      – Но я хочу туда! Мне надоела вся эта холодрыга и нищета, мне хочется увидеть что-то лучше, что-то… новое.

      – Скажи, а ты хочешь увидеть своего отца?

      Вопрос застал меня врасплох. Моя рука, которая уже потянулась к доске, застыла. Я почувствовал, как лицо невольно исказилось.

      – Не… знаю. Честно. Не знаю.

      – И всё же… если твой отчим тебя не отпускает, то… А потом он сделает выговор и мне, и маме!

      Я вздохнул и сделал ход. Мы доиграли партию, и он сказал:

      – Я тут вспомнил… не знаю, может ли он отпустить тебя,