Война теней. Николай Раков

за пол-отсидки получили, и отправился я в заграничное турне. Да не подумайте, что на Сейшельские острова, а прямиком на границу афгано-пакистанскую, в лагерь. Не в пионерский, естественно. Пионеры тогда уже и у москалей повывелись. Лагерь тот не «Юность» и не «Дельфин» назывался, а имел просто номер, но, если бы над воротами транспарант был, можно было смело на нём написать «Разведывательно-диверсионный».

      «Пионервожатые» – закачаешься! – капралы да сержанты американской морской пехоты. Скучно там не было, и в походы ходили, и костры нас учили разжигать, и многому другому, по скромности своей промолчу. По окончании сезона путёвки выдали – кому в Грозный, кому в Гудермес или под Ханкалу. Выбора особого, честно говоря, не было.

      Останавливаться на своих героических подвигах, с вашего позволения, я не буду. Много чего следователи в моём уголовном деле понаписали, когда меня, раненного, спецназ в зелёнке нашёл. Пристрелить поначалу хотели. Нет человека – нет проблемы, но присмотрелся ко мне старлей и приказал с собой взять. Так на моздокский аэродром с комфортом и доставили, а там – мешок на голову, и оказался я через несколько минут не на каком-нибудь фильтре, а в кабинете начальника военной контрразведки. Ходил он вокруг меня, ходил, как бабу какую разглядывал, а потом как гаркнет:

      – Капитана Прокопенко сюда!

      «Захожу, представляюсь. Мол, по вашему приказанию, господин подполковник, явился, и чего изволите, но последнее, естественно, уже не вслух.

      В кабинете какой-то тип в камуфляже ко мне спиной сидит, руки за спиной в наручниках.

      Ясен пень. Группа старшего лейтенанта Самсонова, сегодня из рейда вернувшаяся, духа притащила. Интересный дух, наверное, вот меня и пригласили оперативно с ним поработать. Только зачем, спрашивается, в кабинете у подполковника, для этого у нас другие места имеются.

      – Знаком ли вам этот человек, капитан? – спрашивает подпол и приказывает пленному встать и повернуться.

      Мать честная! Да кто своего родного брата не узнает, хоть в последний раз лет десять назад виденного!

      – Так точно, – говорю, – знаком. Это брат мой родной Прокопенко Алексей Андреевич.

      – А не подскажете ли вы мне, капитан, что он на территории Чеченской республики делает и что с российским спецназом не поделил?

      – Что он тут делает, знать не могу, – отвечаю, – а делить ему со спецназом нечего, всем известно, претензии к спецназу предъявлять всё равно что малую нужду справлять против ветра. А ежели какая заморочка в зелёнке образовалась, так это Самсонов точнее доложить может.

      – Самсонова, – говорит подполковник, – мы к вашему семейному делу привлекать не будем. Зачем сор из избы выносить? Так что поговорите вы с братом, товарищ капитан, тет-а-тет, а я пройдусь пока, дел невпроворот. – И ключ от наручников вежливо так на стол кладёт.

      Не буду вам голову долго морочить, разговор у нас длинный состоялся. По всем законам выходило, надо Лёшку к стенке ставить и быстренько рассчитать за все его художества. Но подполковник далеко глядел».

      Через три месяца