Немой свидетель. Агата Кристи

смутное беспокойство не покидало ее, но она не могла собраться с мыслями и понять, что же именно ее тревожит, – ладно, об этом она подумает потом. А сейчас она выпьет то, что ей протягивают, и уснет, как было обещано.

      Но чего-то или кого-то ей не хватало.

      «О нет, сейчас лучше не думать… Так болит плечо». Она выпила то, что ей дали.

      А затем услышала, как доктор Таниос очень приятным, уверенным голосом сказал:

      – Теперь все будет в полном порядке.

      Она закрыла глаза.

      А проснулась от хорошо знакомых звуков – тихого, приглушенного лая.

      И через минуту окончательно пришла в себя. Боб, непослушный Боб! Он лаял за парадной дверью как-то особенно виновато: «Всю ночь прогулял, и теперь мне очень стыдно». Лаял приглушенно, но тем не менее настойчиво.

      Мисс Аранделл прислушалась. Да, все правильно. Она услышала, как Минни пошла вниз по лестнице, чтобы впустить его, как скрипнула парадная дверь, услышала тихое бормотанье Минни, тщетно пытавшейся устыдить его: «Ах ты, шалун, наш маленький Боб…» Услышала, как открылась дверь в буфетную. Постель Боба находилась под столом, где мыли посуду.

      И Эмили ясно осознала, чего именно ей не хватало в ту минуту, когда она упала. Где был Боб? Весь этот шум – ее падение, крики сбежавшихся со всех сторон людей и отсутствие Боба, который обычно разражался громким лаем из буфетной.

      Так вот что подсознательно тревожило ее. Теперь это вполне объяснимо. Боб, когда его выпустили вчера вечером погулять, ничтоже сумняшеся решил доставить себе удовольствие и не вернулся домой. Время от времени его добродетель не выдерживала испытания, хотя потом он чувствовал себя виноватым и старался замолить грехи.

      Значит, все в порядке. Но так ли это? Нет, что-то еще мучило ее, не давая покоя. Что-то связанное с ее падением.

      Ах да, кажется, Чарлз сказал, что она споткнулась о мячик Боба, который тот оставил на площадке лестницы…

      Чарлз действительно держал его в руке…

      У Эмили Аранделл болела голова. Дергало плечо. Ломило все тело. Но несмотря на физические страдания, мысль ее работала четко. Сознание прояснилось. Она вспомнила все.

      Вспомнила все события, начиная с шести часов вечера… Повторила каждый свой шаг, вплоть до той минуты, когда, очутившись на площадке лестницы, хотела спуститься по ступенькам.

      И вдруг содрогнулась от ужаса…

      Нет, не может быть! Она, наверное, ошибается… Мало ли что человек может вообразить после такого происшествия.

      Она попыталась, стараясь изо всех сил, представить у себя под ногой скользкий мячик Боба…

      И не смогла.

      Вместо этого…

      «Это все нервы, – сказала себе Эмили, – нелепые фантазии».

      Но ее здравый, проницательный викторианский ум говорил, что это совсем не так. Викторианцы отнюдь не были наивными оптимистами. Они умели с достаточной легкостью поверить и в худшее.

      Эмили Аранделл поверила в худшее.

      Глава 4

      Мисс Аранделл