Волчье лето. Ханс Русенфельдт

успев повернуться, Ханна уже знала, что другая половина кровати окажется пустой. Теперь так было всегда. И по выходным тоже. Томас рано уходил спать, иногда уже около девяти. Спал крепко, на боку, повернувшись к ней спиной, когда она ложилась много часов спустя. Иногда она слышала, но чаще всего нет, как около пяти звонит его будильник. В это время года она даже не знала, ставил ли он его каждое утро. Он просыпался все равно.

      Другой суточный ритм.

      Он всегда был жаворонком, тренировался, принимал душ и, прежде чем уехать на работу, следил, чтобы дети вовремя встали в школу и взяли с собой все необходимое. Она сама любила часы одиночества, когда вечер перетекает в ночь, когда дети спят, а в доме – тихо. Часы для себя.

      Но они успевали видеться, разговаривали.

      Вчера они не общались целый день.

      Ханна встала и натянула на себя джинсы и кофту, вышла на кухню, автоматически взглянула на кухонный стол, где она и не ожидала увидеть никакой записки, а потом открыла один из шкафов, достала кофе и начала заправлять кофеварку. В ожидании пока стечет кофе, она пробежала глазами первую страницу утренней газеты, которую все еще выписывал Томас. Ни слова о мужчине, которого они вчера нашли в лесу. Нет смысла листать дальше – если бы они об этом узнали, это был бы самый главный и наверняка единственный заголовок. Она взяла телефон, набрала номер и зажала трубку плечом, пока открывала холодильник. Томас ответил после второго гудка.

      – Привет, что делаешь? – начала она.

      – Работаю или, вернее, сижу на работе, тут довольно спокойно.

      Ханна хорошо представляла его перед глазами, откинувшимся на спинку офисного кресла и закинувшим ноги на тумбу под аккуратно организованным письменным столом. Офис находился в последнем доме по улице Сташунсгатан с видом на выглядевший почти как дворец вокзал, построенный на славу и с заделом на будущее во время Первой мировой войны. Или в Доме молодежи, как он с давних пор назывался, поскольку людской поток в Хапаранду и из нее с 1992 года сократился и город больше не нуждался в вокзале. Сейчас снова заговорили о возобновлении сообщения, но большинство людей не спешили верить этому, пока не увидят курсирующие поезда.

      – Мы вчера нашли тело, – сказала Ханна, доставая масло, сыр и сок из холодильника.

      – Правда?

      – Да, поэтому я не пришла домой.

      – Окей.

      Не такой реакции она ожидала. Его образ у нее в голове выпрямился бы в кресле, наклонился вперед, желая узнать больше, узнать все. Не ограничился бы простым «окей».

      Он всегда был искренне заинтересован. Конечно, во времена работы в Стокгольме, но и когда они переехали обратно на север. Хоть она никогда и не охотилась за серийными убийцами и не вела особенно резонансных дел, он всегда был вовлечен в ее работу. Гораздо больше, чем она в его. Она считала, что в сфере аудита обсуждать особо нечего.

      – По-видимому, произошло столкновение, в аварии погиб один парень и его похоронили в лесу, – продолжила она, несмотря