Поменяться местами. Бет О'Лири

конечно, но с другой стороны, она позабыла все обиды на Роланда, и теперь у них практически второй медовый месяц.

      – Это которой? – хрипло спрашивает женщина. – Лесбиянка, модница или та, третья?

      Я задумываюсь. Лесбиянка – это Марта: я спросила об отце ребенка, и она мне все уши прожужжала о своей подружке. Модница? Я, конечно, люблю внучку, но она носит или деловой костюм, или растянутый свитер.

      – Кажется, третья…

      – Невысокая и с зализанным хвостом мышиного цвета? Вечно хмурая и суетится?

      – У Лины прекрасные волосы! – возмущаюсь я и тут же прикусываю язык. – Но… Да, она.

      – Гм… Тогда спасибо, мне это не нужно, – говорит женщина, и я слышу, как она шаркает прочь от двери.

      – Что не нужно? – Я повышаю голос.

      – То, что вы предлагаете.

      Я хмурюсь.

      – Ничего я вам не предлагаю!

      Начинаю понимать, почему Арнольд возмущается, когда я не пускаю его в дом. Не самый удобный способ вести разговор.

      – Я по поводу вашей кошки.

      – Ах, вот оно что, – тянет она настороженно, но через мгновение все-таки приоткрывает дверь на пару сантиметров. На меня смотрят два больших карих глаза.

      – Боюсь, она ударилась о перила… – Тон получился какой-то извиняющийся. – Она в них врезалась.

      Глаза прищуриваются.

      – Пнули ее, да?

      – Что?! Нет! У меня, знаете ли, два черных кота: Ант и Дек.

      Глаза округляются, и дверь приоткрывается еще немного.

      – Я люблю черных котов, – говорит женщина.

      – Тогда мы с вами подружимся. – Я с улыбкой протягиваю руку. – Эйлин.

      Женщина медлит, но все же ее пальцы касаются моих.

      – Летиция. Может быть, вы… – Она откашливается. – Вы не хотите зайти? Расскажете, что стряслось с кошкой, – добавляет она поспешно.

      – С удовольствием.

      Квартира Летиции причудлива, под стать владелице. Хотя ожидала я немного иного. Сама соседка немного похожа на бездомную, но ее квартира – совсем другое дело. В ней полно антиквариата и диковинок: старинные монеты выложены на дубовых столиках; перья, сверкающие золотом и лазурью, свисают с бельевой веревки; хрупкие фарфоровые чашки аккуратно расставлены в шкафах с хлипкими ножками и коваными ручками. Поразительное зрелище. Что-то среднее между антикварным магазином, очень тесным музеем – и, возможно, детской спальней.

      Я пью уже третью чашку чая и с улыбкой рассматриваю хозяйку через коллекцию горшков и ваз, занимающих большую часть обеденного стола. И чувствую себя лучше, чем за весь сегодняшний день. Кто же знал, что такая удивительная женщина живет по соседству! Лина никогда о ней не упоминала. Похоже, они редко встречались. Хотя мне трудно в это поверить, учитывая, что их квартиры разделяет лишь тонкая стена. Как я понимаю, Летиция вообще не общается с соседями. Точнее, это они с ней не разговаривают.

      – Никто? Ни один человек не пришел представиться, когда переехали в это здание? – с удивлением спрашиваю я.

      Летиция качает головой, отчего