Скажи мне «нет». Ксюша Лесникова

Она смотрит равнодушно, отвечает сдержанно и холодно. Отказывает, противится, отворачивается. Так, словно я пластиковая кукла или робот, а не мужчина.

      Сухая вежливость фраз, скучающий, несколько раздраженный взгляд в те моменты, когда я озвучиваю ей свои желания.

      И это злит. Злит до безумия с такой силой, что я чувствую, как звериные когти вспарывают изнутри подушечки пальцев, а в горле становится сухо и горько от сдерживаемо рыка.

      Упрямая девчонка.

      Думает, что ей всё дозволено. Считает себя самостоятельной. Считает, что мужчина ей не нужен.

      Глупая девчонка.

      Смотрит насмешливо, изучает, хмурит лоб. Думает о чём-то своём.

      Смотрит… прямо в глаза. Альфе никто и никогда не смеет смотреть в глаза! Просто не могут. Не выдерживают, отступают.

      А девчонка смотрит.

      Я думал, ей понравятся украшения. Думал, смогу её заинтересовать хотя бы этим. Ведь всем человеческим женщинам нравятся дорогие безделушки.

      Не заинтересовалась. Лишь хмурилась, поглядывая на бархатный вытянутый футляр, а потом вернула его мне. Вернула с очередной язвительной фразой, явно намекая на то, что я пытался её этим самым украшением купить.

      Упрямая!

      Зверь внутри уже не просто рычал. Он бесновался, стремясь вырваться наружу. Пальцы на руках ощутимо кололо, в груди клокотало рычание.

      Поднялся и направился следом за девчонкой, всеми силами сдерживаясь, чтобы не кинуться бегом. Но здесь мир людей, здесь нельзя показывать свою истинную суть. Это было бы даже страшнее смерти, я это понимал.

      А поэтому просто вышел вслед за ней на улицу, попытался остановить. Она ответила что-то гневное, попыталась вырваться… снова.

      Отступила, собираясь уйти.

      Глупая. От зверя никогда нельзя бежать.

      Схватил девчонку уже по-настоящему, рванул на себя и… сделал то, о чём думал с того самого проклятого момента, когда впервые ступил на порог её квартиры.

      Впился ей в губы. Зло, жадно, горячечно.

      Губы у девчонки были сухими и чуть растрескавшимися, потому что она вечно кусала их, когда о чём-то думала или рисовала, а ещё постоянно мусолила во рту свои кисти, когда на несколько мгновений отрывалась от процесса и рассматривала свою работу со стороны. Я успел это заметить тогда, когда стоял за её спиной в квартире Софии.

      Она таскала с собой в кармане увлажняющую помаду, кажется, со вкусом инжира и персика. И когда я её целовал, то чувствовал на языке привкус летних фруктов, немного – пряного, терпкого вина, которое Кира пила за ужином, а ещё дождя.

      Кажется, вновь начался ливень.

      Но мне было плевать. Мне было плевать на всё, кроме её губ, её тела в промокшей футболке под моими пальцами, её запаха. Он смешался с дождевыми каплями и стал таким невыносимым, что каждый вдох грозил утопить мой человеческий разум в зверином голоде.

      А потом она со всей силы толкнула меня в грудь, выскальзывая из пальцев.

      Сжал кулаки, чувствуя, как звериные когти всё же вспороли кожу и по ладоням заструилась горячая кровь, смешиваясь