Награда для Регьярда. Оксана Глинина

прихоть-то какая-то непонятная. Не имело все происходящее смысла, как мне казалось. Возможно, Регьярд все-таки узнал, что я дочь правителя Смежных земель и решил использовать в собственных целях, тогда все вставало на свои места и приобретало логику. У горцев с моим отцом было заключено перемирие, хрупкое, как поговаривали в народе, но подходящее для передышки обоих государств. Хотя аппетиты Хельдога были направлены именно на эти земли больше всего, из-за тех ресурсов, которые добывались в местных шахтах, но долгие годы войн за территории истощили оба государства, поэтому даже ему пришлось идти на попятную. Казна и без того прохудилась, а ведь надо было пристроить еще семерых дочерей.

      Говорили, первым пошел на перемирие Регьярд, убивший родного дядю и только ставший владетелем. Хельдог думал долго, на перемирие идти не очень хотел, но потом, что-то изменилось и он согласился. Это все рассказывала тетка Гила, охочая до новостей в столице. Силен все это было не интересно, разговоры о политике были ей скучны, а вот мне нравилось, поэтому я подолгу засиживалась с тетей у камина в гостиной и слушала ее истории. Теперь уже нет ни камина, ни гостиной, ни Гилы с ее россказнями. В груди защемило и захотелось плакать, но, наверное, от недостатка влаги в моем теле слезы так и не выступили на глазах.

      Устав сновать по лагерю, я присела возле первого же попавшегося одинокого костра – становилось холодно, а здесь еще и горы, как бы совсем не замерзнуть. Именно здесь меня и нашел Регьярд, напоил водой, но так и не дал мне ответов на мои вопросы. Похоже, он сам не знал, зачем я ему сдалась, но решил, и правда, оставить в качестве трофея. Еще он не знал, кем я являюсь, почему-то это немного успокаивало.

      Реьярд ушел, оставив свою флягу и пообещав показать ручей. Что ж! Знать, где находится чистая вода, тоже неплохо. По крайней мере, не придется ни у кого об этом спрашивать. Еще бы плед да кусок хлеба, и жизнь, можно сказать, налажена. Почти. В конце концов, быть наградой кому-то, не самое приятное ощущение.

      Я не заметила, как задремала, очнулась от того, что меня все же накрыли пледом.

      – Извини, – сам владетель собственной персоной, – пленных оказалось больше, чем мы рассчитывали. Это все, что осталось.

      А плед-то не плох, хоть и пах дымом от костра.

      – Это ведь твой, не так ли? – спросила ради интереса, потеплее укутываясь в уютные недра.

      – Какая разница, даже если он и мой?

      Он сунул мне в руки крынку молока и кусок хлеба – поистине королевское угощение для голодной и уставшей полупленницы. В животе призывно заурчало, но насладиться в полной мере не хватало сил.

      – Ты чего? – в голосе Регьярда слышалась тревога. – Тебе совсем плохо.

      – Просто… – решила быть честной, протягивая обратно кусок на удивление свежего хлеба. – Нас совсем не кормили несколько дней, и пить давали очень мало. Я не могу пока есть, отдай хлеб кому-нибудь, а молоко я выпью.

      Он долго смотрел на меня, пока я захлебываясь пила молоко, таким вкусным оно мне казалось в тот момент, что я никак не могла им насытиться.

      – Спасибо! – выдохнула, когда перевела дыхание.

      – Я