Отчим в моей постели. Ронни Траумер

что случилось? – спрашиваю взволнованным голосом, подходя к ней, но она, словно не замечая, идёт в сторону Руслана, чуть ли не толкнув меня плечом.

      Выдыхаю, и плечи от досады моментально опускаются, это замечает жених мамы и сжимает челюсть.

      – Что произошло? – спрашивает Руслан маму, едва не скрипнув зубами.

      – Милый, мне так больно, – всхлипывает мама. – Я ноготь сломала, – говорит она и протягивает руку жениху.

      Тот опускает взгляд на сломанный ноготь и, будто не веря в происходящее, смотрит маме в лицо.

      – Ты совсем идиотка? – рычит он. – Ноготь сломала? Голову себе не сломала… – от ругательства он сдерживается, но всё итак написано на его лице.

      – Я только сегодня сделала новый маникюр, – жалобно протягивает мама. – И он сорвался с мясом, смотри, – суёт под нос палец с тонкой полоской крови.

      – Твою же мать! – закатывает глаза и тяжело вздыхает Руслан. – Иди наверх, Мила, – угрожающе спокойно обращается он к матери.

      – Но, Русик, – тянет мама голосом задушенной кошки.

      – Марш наверх! – рявкает так, что я сама вздрагиваю.

      Мама, обиженно фыркнув и гордо вздёрнув голову, идёт наверх.

      Я его ненавижу, но в этом случае полностью поддерживаю. Я из своей комнаты такой крик услышала, что думала – к нам в дом воры забрались, это как минимум. А что имеем? Сломанный ноготь? Трагедия года. Да она так слезами не заливалась, даже когда бедный Арсений Петрович умер. На кладбище только пошатнулась, якобы в обморок падает, чтобы пришедшие оценили, а так – никакого сожаления.

      – А ты что стоишь? – рычит на меня Руслан, заставляя вздрогнуть и вырывая из размышлений.

      – На меня тоже наорёшь? – смотрю на него с вызовом и тут же понимаю, что неудачный момент я выбрала для поддевания будущего отчима.

      Он выглядит таким уставшим, что мне его даже жалко.

      – А смысл на тебя орать? – безэмоциональным голосом спрашивает и делает шаг в мою сторону. – Зря только нервы тратить, – произносит, нависая надо мной, как скала.

      Пару минут я, как загипнотизированная, смотрю в его глаза и с трудом сдерживаюсь, чтобы не опустить глаза ниже. Пройтись взглядом по мощной груди, твёрдому торсу с чёткими кубиками и ниже – туда, где его… оружие.

      «Господи, Лера, ты совсем дура?» – осуждающим тоном кричит здравый смысл.

      – Вот и не трать нервы, «папочка», – в горле пересохло, и хрипотца в голосе выдаёт меня с потрохами. – Нервные клетки не восстанавливаются, а в твоём возрасте и подавно.

      – Иди к себе, Лера, – спокойно, даже с подобием улыбки на лице, произносит он.

      – А то что? – усмехаюсь я, вздёрнув голову ещё выше.

      – А то… – наклоняется так близко, что наши губы оказываются в миллиметре друг от друга. От этой близости дыхание перехватывает, а сердце нервно бьётся в груди.

      Глаза Руслана покрываются чёрной дымкой, зрачки расширяются, а шумное дыхание делает его похожим на готового к прыжку быка. Я с трудом, но выдерживаю его взгляд, и жду,