Хайаса. Свет Ликующий. Давид Корюнович Галфаян

еще жрец, ты себя слышишь?

      – Как это какой? Тээтэйя7, травник… по-моему, это ты меня не слышишь… видать, хорошо я тебя посохом-то приложил, – сделал вывод мужичок, потом спросил, подозрительно сощурив глаза, – ты, случаем, не из этих? – и опять куда-то неопределенно махнул головой.

      Не поняв, каких таких «этих», Григорий на всякий случай перекрестился и начал оправдываться:

      – Дедуль, я же священник, как я могу быть из этих, что ты несешь…

      – Да просто… я смотрю, чернявенький ты какой-то, как эти… гуты.

      – Побойся бога, дед, какой я чернявенький, ты меня еще хачем назови, я ж русый почти… – и тут только Григорий наконец обратил внимание, что волос у «деда» не седой, а просто белый, почти как у альбиносов.

      – Не-е, те не хачи звались, таких не знаю. Те гуты8, и было это, почитай, сорок зим назад. Сунулись они к нам, хотели наши рощи, реки и камни осквернить и их духов обидеть своими деревяшками, которым они свои кровавые жертвы носят… Так мы им тогда так накостыляли, что с тех пор больше они к нам и не захаживают – с гордостью рассказал дедок.

      В течение этого рассказа у пресвитера Григория стало складываться смутное подозрение…

      «А не из дурки ли сбежал дедушка? Точно, из дурки, а я стою тут с больным стариком время трачу, – сгоряча Григорий чуть не сплюнул, – но других-то нет, вот незадача, а выбираться отсюда нужно…»

      – Дедушка, – Григорий сменил тон (мало ли, а вдруг дед из буйных), – а где здесь ближайший населенный пункт?

      – Чего? – не понял дед.

      – Город или деревня, – непонятно зачем повысив голос, как глухому, прямо в ухо заорал Григорий.

      – Что ж ты, добрый человек, так кричишь, так и оглохнуть можно, – отстранился дедок, – в городище надо, так и скажи. Я как раз возвращаться должен, закончил я тут дела свои. Травки, грибочков набрал, пора домой.

      – Какой еще травки, каких грибочков? – с подозрением спросил Григорий. – Ты, случаем, не наркоман? Или дилер, дед?

      – Ой и чудно ты говоришь, добрый человек, ой чудно, видно, сильно переборщил я с посохом по головушке твоей, ох переборщил, – запричитал дед, – не знаю я никаких накомов и дилерей. У нас меня тээтэйя – травником называют, людёв и скотинку лечу я травками.

      – Гомеопат, что ли?

      В ответ дед смачно плюнул, развернулся и, опираясь на посох, пошел. Пройдя несколько шагов, все-таки оглянулся.

      – Ну ты идешь, оето9 человек? – и, не дожидаясь ответа, потопал дальше.

      Пресвитеру Григорию ничего другого не оставалось, и он покорно засеменил за незнакомцем.

      Через пару часов вышли из леса, и Григорию открылся неописуемой красоты ландшафт. Вокруг раскинулись луга и поля, вдалеке виднелась рощица, а за ней блестело на солнце какое-то озеро, скорей всего Ильмень, а недалеко от берега на холме расположилась деревенька. Вернее, довольно-таки большое село, но что самое интересное – оно было обнесено валом и тыном.

      – Дед, а с чего деревню забором обнесли? Войны, что ли, боитесь? – пошутил Григорий.

      – Не-е, больше от зверей диких, но и паха10 людишки попадаются.

7

Тээтэйя (вод.) – знахари и предсказатели погоды.

8

Го́ты (гуты, геты) – древнегерманский союз племен.

9

Странный (вод.).

10

Paha (вод.) – плохой, злой.