Ты, я и апокалипсис. Роман Волков

выходит. – донесся голос Руди.

      – Спасибо, ты тоже ничего. – хихикнула Оливия.

      – Грустная мелодия. – вздохнул Руди.

      – Я сама придумала, – ответила ему Пинки. – Когда по ночам нечем заняться, я сижу и занимаюсь такой ерундой.

      – Вовсе не ерунда. – сказал парень.

      – Еще какая, хе. – снова донесся перебор струн.

      – Здесь есть место, где можно прилечь? – спросил ее Руди. – Я жутко устал.

      – Моя кровать, – весело ответила Оливия. – как такой вариант?

      – Я предпочитаю спать один. – сказал Руди.

      – Что, не нравятся блондинки? – бряцнула по струнам девушка.

      – И вовсе не в этом дело. Так что, где можно прилечь?

      – Да хоть вон там, – сказала Оливия и больше голосов слышно не было. Все звуки тонули в мелодии, которую наигрывала девушка. Саре стало тоскливо от звуков струн. Гитара всегда казалась ей самым красивым из инструментов. Она в одиночку могла выдать эмоций больше, чем целый оркестр. Наверное, это чувство у нее из детства.

      Глаза закрылись сами собой, и она погрузилась в сон. Перебор струн улетал вдаль, становясь фоном, звуки и краски исчезли, и она размеренно ушла куда-то в мир грез, открыв глаза уже тогда, когда звуки гитары исчезли.

      Вода в ванной была все еще теплой, но вся пена уже сошла. Девушка приподнялась, встав аккуратно, чтобы не поскользнуться и засунула ноги в резиновые тапочки, стоявшие рядом. Достав из урны с вещами нижнее белье, она натянула его на себя. Бюстгальтер оказался ей велик, потому она облачилась в одну только рубашку, накинув поверх теплый свитшот. Стоит отметить, что многие вещи не так уж и сильно были ей по размеру. Роуз ошиблась, сравнивая ее на глаз со своей сестрой. Подойдя к запотевшему зеркалу и протерев его, она глянула на себя. Действительно, словно она одела на себя мешок. Что-ж, еще один повод гордиться своей фигурой.

      Натянув носки, прихватив телефон и проверив свои вещи в стирке, она тихонько вышла в темную гостиную. Оливии и след простыл, а Руди сопел на диване, закутавшись в плед. Гитара Пинки лежала на столе, Сара подошла к ней глянув на инструмент. Не очень новая, но добротная, она была заклеена цветными стикерами и наклейками. Своеобразная детсковатость Оливии проявлялась вообще во всем.

      Сара потихоньку прошла к окну, глядя на ночной город. Чем глубже была полночь, тем ярче мерцали за окном неоновые плакаты и объемные голографические картинки. От их разнообразия рябило в глазах. Сара протерла тяжелые веки и прошла на кухню. За столом у все еще горящего экрана компьютера, спала Роуз. Рядом стояла холодная чашка кофе. На экране новостная лента и документ, в котором она печатала какую-то статью. Сара решила не лезть в неготовое творчество журналистки, пройдя мимо. У бара стояла сонная Саманта, разглядывая ассортимент в нем. На полу валялись несколько уже пустых бутылок.

      – Чего тебе? – буркнула та, глянув на нее.

      – Ничего. – Сара прошла мимо, направляясь к свободному дивану, на котором ее ждал комфортный плед.

      – Ну