А вместо сердца пламенный мотор (сборник). Дмитрий Иванов

ты, выходит, лечился?! – обалдел радист. – А понимаешь ли ты, что тебя могло насмерть убить?

      – Не могло. Я всё рассчитал. Здесь расстояния небольшие, времени от разряда до разряда немного. Так что – не опасней электрофореза!

      – А чего ж тогда в бессознанку уходил?

      – Это только на первых двух подвесках. А потом в норму вошёл…

      – А в седьмой раз чего не стал… э-э-э-… заряд бодрости принимать?

      – Так в книге написано, что шести разрядов за сеанс достаточно…

      Говорит стропальщик, а сам лыбится, будто стакан спирта накатил. Хорошо ему, видно.

      Но мы больше от него ничего допытываться не стали, а попылили на борт, где командир уже начинал запускать двигатели.

      – Может быть нам частную практику открыть… ну, по лечению этого, как его, остохондроза? – задумчиво сказал бортрадист, когда мы вернулись на базу.

      – Остеохондроза… – поправил я.

      – Ну да, ну да… Можно токи рассчитать, специальное кольцо с вертолёта спускать… нет, не одно, а сразу несколько, чтобы группу лечить. Потом запатентовать и всю оставшуюся жизнь деньги получать… Впрочем, не выйдет ничего путного – опять идею украдут, а твою фамилию даже мелкими буквами не впишут. Ну его! Пусть сами бессовестные учёные от медицины больных лечат, а на меня не рассчитывают!

      7. В зоне отчуждения

      (документальная байка с отупляющими отступлениями)

      Вместо эпиграфа напомню «чёрный» анекдот.

      За временным отсутствием в FM-диапазоне армянского радио, инициативу перехватило «Совершенно независимое радио британской провинции Чукотки»

      Корреспондент: Скажите, уважаемый, а Чернобыльские яблоки можно употреблять в пищу?

      Трёхрукий шестипал: Конечно можно! Мы же едим… Одно плохо – огрызки больно уж глубоко зарывать заставляют…

      Всё началось со звонка на мобильный. Звонил Илья (мой сын) и просил подсуетиться. Не могу ли я, дескать, узнать какие-либо подробности от очевидцев из истории ликвидации Чернобыльской аварии. Что-то у них в университете намечалось провести. Скорее всего, семинар, посвящённый 19-летию апрельских событий 1986-го года.

      Ответил быстро, почти не задумываясь, мол, знаю одного из ликвидаторов аварии на АЭС, и попробую его разговорить. Я имел в виду бывшего лётчика, командира вертолёта МИ-8 Славу Михайлова. Про него мне уже доводилось рассказывать и, по-моему, не один раз. Кроме того, я даже где-то (скорее всего, в «Истории болезни») упоминал примечательный факт участия Михайлова в ликвидаторской компании. Если вам доводилось читать мои истории, то, вероятно, вы знаете, что теперь (речь идёт о 2005-ом годе) Слава работает штурманом БАИ[6], и мы с ним сталкиваемся нос к носу на лестничной клетке второго этажа здания аэровокзала, которая заменяет нам курилку чуть не каждый день.

      Назвать это перечисление не поддающихся проверке фактов рассказом я бы не решился. А приделывать подзаголовок «эссе» совесть не позволяет. Сколько

6

БАИ – бюро авиационной информации