Побег из Вечности. Саша Южный

Вызвать помощь не могу. Вы не можете помочь?

      – Почему же нет? Где ты находишься?

      – На базе.

      – Ладно, сейчас все решим. Не беспокойся.

      В трубке послышались короткие гудки. Я положил ее и взглянул на заведующего базой, который настороженно смотрел на меня. Костюм сидел на нем как на корове седло. Кроме того, при такой погоде ходить в нем было немыслимо. Странные все-таки бывают люди, подумал я и произнес:

      – Все в порядке, спасибо!

      – Дай Бог! – произнес завбазой.

      Когда я подъехал к галерее, там стояло около десятка машин, а возле входа сгрудилась толпа человек в тридцать, не меньше. Дым из пробоины в окне уже не валил. Меня окликнули. Я обернулся и увидел Виктора и его «Астон-Мартин».

      – Идите сюда, Отто! Там без нас разберутся. У них переговоры, – добавил Виктор, когда я сел к нему в машину. – Тем, кто в галерее, предлагают убраться по-хорошему. Но они настаивают, чтобы им отдали картину, иначе перебьют заложников.

      – А наши? – спросил я.

      – Парижер сказал, что тогда они сами живыми не выйдут. А мертвым картина ни к чему. Ты видел ее?

      – Краем глаза. Малые голландцы, – небрежно обронил я. – Нелли сказала, что три миллиона долларов.

      Виктор присвистнул:

      – Малые голландцы! Но откуда она здесь взялась? Если бы не весь этот сыр-бор, – он кивнул в сторону крыльца, – я бы не поверил. Из-за ерунды такой шухер не поднимут. Да, искусство! Я изучал его в Оксфорде. С рациональной точки зрения, нет ничего более бесполезного, чем сей предмет. Его ценность напрямую связана с эмоциями, которые испытывает человек. Значит, она условна. Картина или даже бриллиант – их нельзя употребить, как, скажем, колбасу. На них можно только смотреть. Возьмем недвижимость – вещь, которая, в отличие от произведения искусства, имеет, конкретную ценность уже в силу своего существования. Но цена на нее то поднимается, то падает. Но не растет бесконечно по отношению к другим предметам. Чего не скажешь о произведениях искусства. Они дорожают с каждым столетием. О чем это говорит?

      – Не знаю, – ответил я, глядя в сторону крыльца, где происходила непонятная мне суета.

      – Это еще раз доказывает, что духовная пища пользуется приоритетом. Значит, есть надежда.

      – На что? – машинально спросил я, наблюдая, как от толпы на крыльце отделился человек и направился в нашу сторону.

      – На то, что Господь Бог, прежде чем смыть нас с лика земли, как смывают птичье дерьмо с капота, еще подумает.

      От толпы у входа отделился человек и подошел к нам.

      – Ключи от джипа у тебя? – спросил он.

      Лицо его было мне знакомо. Это он чистил мне физиономию на заправке. Я протянул ему ключи.

      «Навигатор» подали слегка назад. Это позволило приоткрыть дверь на расстояние, в которое мог протиснуться только один человек. Потом из щели появился тип с татуировкой черта из Саниных, за ним возник еще один, мне неизвестный, потом Нелли и опять