Зачарованный город. Дорофея Ларичева

бывает умнее её.

      К концу рассказа ошалевший от подобного класс опасно притих. Я-то понимал, что означает затишье. Но не Элька. Звонок прогремел как колокол в Хиросиме (Чёрная Римма сама про него рассказывала). Прогремел и разбудил школьников:

      – Индианка! – открыла сезон охоты Вика Шелег.

      – Радиоактивная! – презрительно поправила её вечная соперница – Надечка Кущина.

      И я понял – Эльке не отмыться. Зря она с этой Индией. Украдкой оглянулся назад и показал кулак Валентину. Если это он нашептал Тихоновой – несдобровать проходимцу. Придумаю что-нибудь гадкое…

      Римма нас не отпускала. Терпеливо дождавшись, пока класс угомонится, она громко захлопнула журнал и с видимым удовольствием проворковала:

      – С первым сентября вас, господа. На следующем уроке сказки о том, что в Австрии обитают кенгуру, а в Индии была атомная война, вам не помогут. Всего доброго.

      Теперь урок окончен. Я принялся запихивать вещи в сумку, как в грудь мне угодил чей-то ластик.

      – Щука, не сиди с ней, она заразная, – проникновенным голоском сообщила мне Вика.

      – Не заразная, а радиоактивная, – поправил отличник Лёша. – От неё лучевая болезнь случается. Кожа облезет, зубы выпадут…

      – И дети у вас уроды получатся, – добавил свои пять копеек Петька.

      – Если такие же, как ты, – не удержалась Элька, – я лучше в монастырь уйду.

      Я не стал выслушивать перепалку. Люблю родной класс за душевность и взаимовыручку при ловле жертвы – будь то неудачливый одноклассник или неприглянувшийся учитель. Поэтому я подтолкнул Тихонову к выходу. Вслед нам неслось: «А, Радиоактивная!»

      – Поздравляю, – мрачно шепнул я Эле. – Самые худшие прозвища – это не производные от фамилии, какой бы гадкой она ни была. И не прилипшие в детстве дразнилки, когда фантазия не включена на полную катушку. А заработанные сейчас. Поздравляю, оно у тебя появилась. Будешь отмечать крестины?

      – Иди ты! – отвернулась Тихонова. Сама виновата. Кто её за язык тянул?

      – Ладно, не дуйся. Перебесятся за сентябрь, потом легче станет, – успокоил я соседку.

      В собственные слова я верил слабо. Инга Васильева, наша Васька-Промокаська, полтора года вытерпела. После чего перевелась в другую школу. Ездит теперь через полгорода, зато жизнью довольна.

      Элька насупилась, отвернулась и до конца несуразного первого сентября промолчала, игнорируя всеобщее веселье по поводу свежеполученного прозвища. Валентин куда-то исчез. Со школой знакомился или окончательно стал невидимым? Интересно, он может далеко от меня отлучаться или привязан заклинанием? Вот, ёлки облезлые, уже рассуждаю, как колдун со стажем.

      После уроков (скорее не уроков, а бесед на тему «Как я провёл лето») я решил заглянуть к Славке, запоздало вспомнил оброненую Элькой фразу, мол, информатик – не человек. Тихонова следовала за мной по пятам. Она, как и я, не пошла в кафе. К моим причудам и некомпанейскому поведению одноклассники привыкли и не реагировали. Знали – Щуке