Роксолана. Полная версия легендарной книги. Павел Загребельный

только повторяю слова вашего величества.

      – То-то же. Так что за притча?

      Ибрагим продекламировал приподнято, пылко:

      Сокол на красной привязи

      Днем охотился на пташек.

      Сидела куропатка.

      Перья пестрые, в глазах настороженность.

      Сказала куропатка соколу:

      – Не охоться на меня днем, ибо я не дневная дичь,

      Охоться на меня темной ночью.

      Султан из-под бровей метнул быстрый взгляд. Куда и девалось опьянение! Не было Сулеймана, не было поэта Мухибби, разочарованного в мирских делах, – сидел перед Ибрагимом твердый повелитель, могучий, всевластный и жестокий.

      – Так где увидел сокол куропатку? – спросил султан.

      – Притча может быть и без значения.

      – Не перед султаном и не для султана. Спрашивал же у тебя, чего ты хочешь, какой помощи. Теперь говори.

      Ибрагим изо всех сил разыгрывал смущение:

      – Я бы не хотел злоупотреблять…

      – Говори.

      – У Скендер-челебии есть дочь.

      – У дефтердара?

      – Да.

      – Сам буду на вашей свадьбе.

      – Но ведь, ваше величество…

      – Может, дефтердар откажет султану?

      – Я не о том. Кисайя из простого рода. Дефтердар человек происхождения низкого, подлого. А вашему величеству подобает быть на свадьбе только тогда, когда девушка из царского рода…

      – Не хочешь присутствия султана?

      – Но ведь высокие требования…

      – Или ты эту дочку дефтердара еще не имеешь намерения сделать баш-кадуной?

      – Время покажет, ваше величество, только время владеет всем…

      – Согласен. Получишь мой подарок. Скендер-челебии передадут мое повеление еще сегодня.

      Ибрагим молча поклонился. Хотел поцеловать рукав Сулеймана, но султан оттолкнул его. Даже прикрикнул разгневанно на своего любимца. И не за его рабский жест, в котором, собственно, ничего не было необычного, а оттого, что снова зазвучал над султаном тот загадочный женский голос, и так явственно, словно был здесь, между ними, протяни руку – дотронешься. Дотронуться до голоса – возможно ли такое?

      – Иди, – сказал внезапно Ибрагиму, – иди и сам скажи Скендер-челебии о моей воле. А меня оставь. Хочу побыть один. Не хочу никого видеть.

      Говорил неправду. Хотел бы видеть тот голос. Ту, кому он принадлежал. А принадлежал ли он кому-нибудь? Или жил в пространстве, как живут там голоса земли и неба, ветров и дождей, дня и ночи?

      Просилась к султану исплаканная Махидевран – не захотел видеть.

      Снова спустился в сады гарема, но до моря не дошел, засел в белом кьёшке[61], потом захотел послушать пение одалисок, увидеть танцы, но не в помещении, а на траве, под деревьями, близ текущей воды, на просторе с морскими ветрами.

      Были положены на траву стамбульские ковры – как дым, как туман, как мгла над Босфором. Гибкие стебли, зубчатые листья, лотосы, розы, тюльпаны, гранаты.

61

Кьёшк – закрытая беседка.