Манипуляция сознанием. Век XXI. Сергей Кара-Мурза

Кое-где они сохранили свою силу до наших дней (слова лекарей-знахарей, шаманов). Они действуют и во вполне просвещенных коллективах – но в косвенной форме («харизматический лидер»).

      Б.Ф. Поршнев писал в книге «Социальная психология и история»: «Человеческие слова способны опрокинуть то, что выработала «первая сигнальная система» – созданные высшей нервной деятельностью условнорефлекторные связи и даже врожденные, наследственные безусловные рефлексы. Она [речь], как буря, может врываться в, казалось бы, надежные физиологические функции организма. Она может их смести, превратить в противоположные, разметать и перетасовать по-новому. Нет такого биологического инстинкта в человеке, нет такого первосигнального рефлекса, который не мог бы быть преобразован, отменен, замещен обратным через посредство второй сигнальной системы – речи».

      Особую роль в суггестии играют глаголы. Они древнее и первичнее, чем существительные. Именно глагольную фазу развития языка Б.Ф. Поршнев представляет как обретение словом возможности неодолимо запрещать действие или неодолимо побуждать к нему. Глагол и сегодня выполняет повелительную функцию, причем не только повелительным наклонением (например, сядьте!), но и инфинитивом (сесть!) и временными формами – прошедшим (сели!), настоящим (садимся!) и будущим (сядем!).

      Суггесторное воздействие слова нисколько не уменьшилось с появлением и развитием цивилизации. Гитлер писал в «Mein Kampf». «Силой, которая привела в движение большие исторические потоки в политической или религиозной области, было с незапамятных времен только волшебное могущество произнесенного слова. Большая масса людей всегда подчиняется могуществу слова».

      Гитлер писал как практик-манипулятор, гипнотизер. Но примерно то же самое подчеркивает современный философ С.Московичи в книге «Наука о массах»: «Что во многих отношениях удивительно и малопонятно, это всемогущество слов в психологии толп. Могущество, которое происходит не из того, что говорится, а из их «магии», от человека, который их говорит, и атмосферы, в которой они рождаются. Обращаться с ними следует не как с частицами речи, а как с зародышами образов, как с зернами воспоминаний, почти как с живыми существами».

      § 2. Сотворение нового языка

      Второй слой воздействия посредством слова – развитое сознание и процесс познания. На заре науки Бэкон говорил: «Знание – власть» (это более точный перевод привычного нам выражения «Знание – сила»). За жаждой знания скрывается жажда власти – этот вывод Бэкона подтвержден философами последующих поколений, от Ницше до Хайдеггера. И вот одним из следствий научной революции XVI–XVII веков было немыслимое раньше явление: сознательное создание новых языков, с их морфологией, грамматикой и синтаксисом. Лавуазье, предлагая новый язык химии, сказал: «Аналитический метод – это язык; язык – это аналитический метод; аналитический метод и язык – синонимы». Анализ значит расчленение, разделение