Четвертый. Константин Симонов

Вы не могли бы дать нам несколько показаний в качестве свидетеля? (Кивнув на Него.) Ему это очень нужно.

      Уиллер. Не очень-то хочется вспоминать, но если так уж нужно…

      Он. Не надо. Я скажу сам.

      Дик. А ты уверен, что помнишь все это совершенно точно?

      Он. Не знаю, может быть…

      Дик (Уиллеру). А вы?

      Уиллер. О да!

      Дик. Лучше спросить Уиллера, это обошлось ему дороже, чем тебе. Как это было, Уиллер?

      Уиллер. Это было весной пятьдесят второго. Меня уже не первый раз вызывали, и я узнал, что должны вызвать его. Я встретился с ним в баре. Это было вечером. Мы сели за столик. Я сидел вот так… (садится) а он сел вот так, наискосок от меня. (Показывает рукой, и Он при этих словах садится на указанное Уиллером место.) В баре было пусто, и мы говорили не особенно громко. Я сказал ему: слушай, боюсь, что тебя завтра вызовут туда же, куда меня.

      Он. Ты уверен в этом?

      Уиллер. Лучше всего будет, если ты вообще откажешься отвечать.

      Он. А ты?

      Уиллер. Я отказался.

      Он. Во что это тебе обойдется?

      Уиллер. В три года тюрьмы.

      Он. Меня это не устроит.

      Уиллер. Это никого не устраивает. Но я не вижу другого выхода.

      Он. А я вижу.

      Уиллер. Когда не отвечает никто – это проще, чем когда один молчит, а другой отвечает. Ты подведешь других.

      Он. Пусть каждый думает за себя. Человек не должен делать подлостей, а отвечать или не отвечать на вопросы – его личное дело.

      Уиллер. Они будут спрашивать тебя о сборе средств для испанских республиканцев. Они знают, что ты был нашим казначеем, и думают, что у тебя могли остаться списки.

      Он. Откуда ты знаешь?

      Уиллер. Мне сказал один человек; он имеет отношение к ним по службе, но его тошнит после этого по ночам. Во всяком случае, если решишь отвечать, будь осторожен. Они берут тебя в пятерню и жмут, как лимон.

      Он. Ничего, я не боюсь за себя.

      Дик (Уиллеру). Он сказал вам тогда что-нибудь еще?

      Уиллер (вставая). Мы выпили и поговорили на другие темы, но это уже не имело отношения…

      Дик (прервав его). А почему вы так хорошо запомнили ваш разговор с ним?

      Уиллер. Я часто вспоминал его потом, когда того человека, который предупреждал меня, вышвырнули со службы. Я не знаю, как он (кивнув на Него) вел себя в комиссии, но, очевидно, он проболтался.

      Дик. Спасибо, Уиллер.

      Уиллер уходит.

      Второй пилот. Что было потом с Уиллером?

      Он. Он отсидел три года.

      Второй пилот. А потом?

      Он. Не мог найти работы.

      Штурман. Ты помог ему?

      Он. Я хотел, но он отказался.

      Штурман. Но ты все-таки пробовал?

      Он. Да.

      Второй пилот. А как ты думаешь, почему он отказался?

      Он. Не знаю.

      Второй пилот. Ты говоришь правду?

      Он. Я думаю, он был недоволен, что я согласился отвечать