Доброе имя. Константин Симонов

существо, что за этим письмом чувствуется опытная рука потерпевшего! Потому, что именно вот такой опытный склочник, как этот Твердохлебов, наверняка, сам организовал все эти наивные студенческие подписи под письмом! А вы ему верите! Да еще меня этим письмом тираните!

      Крылова. Так проверьте его, чтоб и у меня и у вас была спокойна душа! Вот вы всегда так с письмами! Я вам его принесла, как получила, а вы мне спустя неделю сказали, что еще не прочли. Почему! А потом сказали, что прочли, но не успели заняться. А потом, что ответите в понедельник. А потом – что в субботу. А в субботу попросту сбежали от меня.

      Черданский. Староват я от вас бегать!

      Входит Катя – тоненькая, очень серьезная девушка.

      Катя. Вера Ивановна!

      Крылова. Подожди, сядь. (Черданскому.) Ведь по нашему фельетону, если все правда, его должны снять с работы.

      Черданский. Обязательно.

      Крылова. И поставить вопрос о пребывании в партии?

      Черданский. Желательно.

      Крылова. Ну, а вдруг…

      Черданский (перебивая). Вера Ивановна, мне вдруг захотелось спросить у вас: какой сегодня день?

      Крылова (сразу не поняв). Воскресенье…

      Черданский. Благодарю вас.

      Входит Дорохов – широкоплечий, плотный, толстеющий человек с помятым сонным лицом, с подушкой подмышкой и одеялом через плечо.

      Дорохов (добродушно). Уже издали слышу – опять воюете? И опять с Черданским? Запрещаю редакторской властью. Пощадите хоть в выходной.

      Крылова. А зачем он письма маринует? Разве нам их для того пишут? У меня вот Катя по субботам ночами сидит, адреса печатает и конверты клеит, чтобы ответы до понедельника не лежали. А он маринует!

      Дорохов (Черданскому). Чувствую, пропала моя голова, Николай Борисович! Пойдем, что ли, с горя шары погоняем. Сейчас только подушку… а хотя можно ее и в биллиардной прикинуть.

      Черданский встает и идет вслед за ним.

      До чего ж в гамаке спать хорошо, просто удивительно!

      Оба скрываются в дверях дома.

      Катя. Вера Ивановна, почему он всегда на наш отдел нападает? И почему этот Санников – тоже хорош! – подпевала его, а еще комсомолец? Почему он против вас на летучке выступал, что вы без разбору чуть ли не все письма к печати предлагаете?

      Крылова. Он был отчасти прав. Я действительно (улыбнувшись) иногда, кажется, всю бы газету из одних писем составила!

      Катя. А почему он с такой подковыркой говорил? Это его Черданский научил. А он Черданскому в рот смотрит. Ненавижу!

      Крылова. И давно ненавидишь, Катенька?

      Катя. По работе! Принципиально!

      Крылова. А за что любишь?

      Катя. А я его вовсе не люблю. И не любила никогда.

      Крылова. Никогда?

      Катя (решительно). Никогда! (Подумав.) Зимой любила, когда он только в редакции появился. А весной уже не любила.

      Крылова.