Хочу твою невинность. Матильда Аваланж

по ней долгим взглядом, как ушатом ледяной воды окатил.

      Да, когда-то она поступила очень глупо, и поэтому сейчас у нее нет выхода. Она обязана подчиниться. Обязана, на веки вечные теперь обязана…

      – Счастлив лицезреть твою неземную красоту, душенька! Вблизи ты еще красивее! – сразу перейдя на панибратское «ты», проговорил господин Мадсен и приложился мокрыми губами к ее руке. – Хочешь чего-нибудь выпить? Шампанское? Вино? Или что-то покрепче? Такое шикарное выступление не грех и отметить!

      Гельмут Мадсен был крупным, уже немолодым усатым мужчиной лет под шестьдесят с объемным брюшком и внушительной лысиной, нелепо прикрытой тремя зачёсанными набок прядями волос. Но особого внимания заслуживало облачение сенатора: алый бархатный пиджак, в изобилии украшенный золотым шитьем, золотистый шейный платок и бордовая рубашка, узкий воротничок которой туго обхватывал его морщинистую шею. Он благодушно улыбался, но маленькие хитрые глаза так и ощупывали все изгибы тела Рори, как будто он хотел представить, какая она там, под платьем…

      Чем Аврора сильнее отказывалась, тем настырнее становился Мадсен, и, в конце концов, налил ей игристого.

      – Ну-ну, не отказывайся! Немножечко…– сенатор, ухмыляясь, протянул девушке бокал. – За такое знакомство ведь и выпить не грех! У тебя потрясающий голос. Вечно готов слушать дивные звуки, что издаются из этого чудесного маленького ротика! Ты – настоящая сирена, тебе кто-нибудь такое говорил? Знаешь, кто такие сирены?

      – Нет, – сквозь сжатые зубы процедила Аврора.

      Разумеется, где ж ей знать-то? Она – безмозглая певичка, которой в довесок к голосу вряд ли достался головной мозг!

      – Это прекрасные девы, которые соблазняли мореплавателей своими волшебными голосами, – закуривая поданную ему Обергом сигару, снисходительно пояснил Мадсен. – Вот только, увы, нижняя часть тела у них была птичьей. У тебя-то все с этим в порядке, а, красотуля?

      Случайно вдохнув вонючий дым сигары, Аврора закашлялась. Переглянувшись с хозяином, Оберг придвинул ей стакан воды, но Рори было противно его касаться. Она уже хотела встать, но тут Мадсен, вальяжно откинувшись в кресле, протянул:

      – Слушай, малышка, а спой-ка «Девочки такие девочки»? Лично для меня сейчас споешь?

      Шок длился секунды две, после чего Аврору перекосило. Песня была отвратительная, про однополую любовь, но вкус Мадсена ее почему– то совсем не удивил.

      – Сегодня я больше не пою, – девушка резко поднялась.

      – Мисс Франсон, господин сенатор очень просит! – улыбчиво проговорил Оберг, удерживая ее. – Он заплатит, сколько скажете! «Девочки такие девочки»! Господин Мадсен просто обожает ее!

      – Этой песни нет в моем репертуаре, – вырвав руку, отрезала Рори и тоном, далеким от вежливого, добавила. – Очень… приятно было пообщаться с вами и с господином Мадсеном, но мне пора. Хорошего вечера!

      Когда девушка проходила мимо виповского столика, то наскочила на какого-то мужчину. Не глядя, она извинилась и чуть ли не бегом бросилась прочь.