Проклятье волшебной воды. Галина Львовна Романова

выходной костюм. Неужели вы думаете, что я поведу с собой на прогулку женщину? Переодевайтесь!

      Секунду-другую Роза колебалась. А потом решительно сгребла вещи в охапку:

      – Давайте!

      Четверть часа спустя двое молодых людей осторожно пробирались к черному ходу, держась вдоль стен. Розе было неловко. Если к брюкам после панталон она привыкла быстро – то же самое, разве что плотнее облегает ноги и намного длиннее, и движений совсем не стесняет – то рубашка, надетая на нижнюю сорочку без корсета, и ботинки ее нервировали. Как это можно – ходить без каблуков? И грудь чувствуешь как-то непривычно свободно. Она все время боролась с собой, чтобы не прикрыть ее ладонями – не отпускало ощущение, что она полуголая.

      – А нас не заметят? – шептала она на ходу. – У нас все получится?

      Почему-то ей казалось, что, увидев девушку в мужской одежде, все ее сразу узнают, начнут показывать пальцем и стыдить. А там дойдет до отца и мамы… Скандала не избежать.

      – Не волнуйтесь, кузина, – Джеймс, тем не менее, шел осторожно и постоянно к чему-то прислушивался. – Я сто раз уже уходил этим путем. И меня ни разу не поймали.

      – Вы сто раз, а я ни разу. Джеймс…

      В глубине дома хлопнула дверь. Девушка вздрогнула, хватая своего спутника за руку.

      – Все в порядке. Это где-то на половине слуг. Идите за мной, кузина и… Вот еще что, – Джеймс задержался внизу лестницы, – надо вам придумать имя.

      – Имя?

      – Имя, фамилию и все такое прочее. Там, куда я вас поведу, появление не просто девушки, одетой в мужскую одежду, но дочери сэра Генри Фрамберга произведет, мягко выражаясь, неизгладимое впечатление. И существенно скажется на репутации, как моей, так и вашей, если все станет известно обществу!

      Роза содрогнулась. Что такое общественное мнение, она прекрасно поняла еще в пансионе.

      – И как меня будут звать?

      – Джоном, – пожал плечами Джеймс. – Джоном Фицроем, моим младшим братом, который впервые прибыл в столицу, еще ничего не знает, но, как и все провинциалы, любопытен и осторожен до трусости.

      – До трусости? – изумилась Роза.

      – А вы, братец Джон, настаиваете на том, чтобы лезть в драку и размахивать кулаками?

      – Кулаками? Но это…

      – Не достойно настоящей леди… и моего младшего братишки.

      Поразмыслив, девушка поняла, что Джеймс прав. Она не станет драться. Это неприлично. И спорить с теми людьми, которые ей встретятся, тоже не будет – хотя бы потому, что ее может выдать голос. Значит, придется разыгрывать из себя трусишку?

      – А ваш брат Джон не обидится, если мы выставим его трусом?

      – Дорогая, у меня нет брата по имени Джон. Есть две сестры. А моему настоящему брату всего одиннадцать лет, и зовут его Максимилианом. В данный момент он обучается в пансионе иезуитов… Кстати, раз уж мы об этом заговорили… думаю, нам, как родным братьям, на время нашей прогулки стоит перейти на «ты». Как считаешь, Джон?

      Роза беззвучно пошевелила губами, примеряя свое новое имя.

      – Отлично,