Серебряный единорог. Сергей Кириченко

ртом.

      Пиханов молниеносно вручил ему кружку с ершом. Полковник лихо выдул всё до дна и заорал:

      – Эх, гулять, так гулять! Поехали по бабам.

      – Ну, гренадер! – восхитился Меркурий.

      В наступивших сумерках военный УАЗ подъехал к бане крестьянского хозяйства. Виновник происшествия по настоянию военкома полез в машину. Из дома выскочила Валентина, вцепилась в мужа и заголосила:

      – Не пущу!

      Иван Иванович погрозил пальцем хозяйке, уводящей пьяного Семена, и с помощью Олега забрался на переднее сиденье. Распугав гусей, машина выехала из подворья и запрыгала на деревенской дороге. За бензоколонкой солдат прижал машину к обочине и остановился.

      – Что случилось? – спросил Анатолийский.

      Солдатик мягко оттолкнул навалившегося на него полковника. Через три километра Уазик завилял и вновь остановился. Ядренко мирно посапывал на плече водителя.

      – Я же разобью машину! – чуть не плакал солдатик.

      Меркурий нашел выход:

      – Давай привяжем его к сиденью.

      Водитель порылся в ящике для инструментов и нашел веревку. Пиханов с Анатолийским обмотали военкома.

      – Сидит прочно, как памятник Гоголя в Москве, – удовлетворенно произнес директор.

      На КПП в Песчанке УАЗ тормознул военный автоинспектор. Заглянув в машину, ваишник явно растерялся. Такой картины он еще не видел: в машине сладко спал связанный розовощекий полковник и пускал слюни, словно младенец. Фуражка съехала ему набекрень. Меркурий подошел к офицеру и грозно спросил:

      – В чем дело, капитан? Не видишь, что вышестоящий офицер устал, возвращаясь из дальней командировки.

      Капитан занервничал, обошел Уазик и заглянул в салон. Затем махнул рукой и отпустил машину.

      К военкомату подъехали при свете уличных фонарей. Полковник покрыл трехэтажным матом Меркурия и Олега, когда они его разбудили, отвязывая, но быстро остыл. Болтаясь из стороны в сторону, он добрался до двери и забарабанил по ней кулаком. Дежурный сторож в гражданке распахнул дверь и молча посторонился.

      – За мной, в колонне по одному – шагом марш! – скомандовал военком и строевым шагом прошествовал по длинному коридору. В кабинете он упал в кресло и потребовал водки.

      – Водка закончилась, Иван Иванович, – жалобно произнес Олег.

      – Молчать! – рявкнул полковник.

      Он достал связку ключей из стола, открыл стальной сейф, стоящий у стены, и с усилием штангиста вытащил большой бесформенный сверток. Сверток шмякнулся на стол, глухо звякнуло стекло. Военком развязал узел и распахнул солдатское одеяло.

      Чур меня, чур меня, – закрестился неверующий Анатолийский, увидев груду шампанского, коньяка, водки и вина.

      Баторжамц одобрительно крякнул, а Олег метнулся к стенке, за стеклом которой белел чайный сервиз.

      – Мой запас никогда не кончается, – самодовольно ухмыльнулся военком. – Гулять, так гулять.

      Бесшабашная пьянка понеслась, словно лихая русская тройка. Хлопали пробки шампанского, лилась водка через края кружек,