Навеянное Богом. Лилия Юрьевна Щербань

чистую душу зря!

      Шаг за шагом, дыхание сбивчиво,

      Силы последние сжаты в тиски.

      Короной терновой Агнец увенчанный,

      Шипы беспощадно впились в виски.

      О чем же Ты думал, зубы сжимая,

      Под солнцем палящим, от жажды страдая?

      По сиплому шёпоту губ разбитых

      Слов тихих не разобрать.

      Отцом оставлен, друзьями покинутый,

      Нервом открытым тело пульсирует,

      Кровью и пылью воздух наполнен,

      Адская боль не даёт дышать.

      Быть может, на миг глаза закрывая,

      Ты вспомнил мальчишку, смеясь и играя

      Который отцу своему помогает,

      Вдыхая древесной смолы аромат?

      Или волнение нежное матери?

      Взглядом тревожным искала и плакала,

      А Ты на пороге храма-отстал,

      Мудростью всех Своей поражал.

      А может, слова Твои, там, на горе,

      Эхом несущиеся в тишине,

      Срываясь лавиной вниз, без конца,

      В людских следы оставляя сердцах.

      За шагом шаг, приближаясь к Голгофе,

      Огнём обжигает песок стопы ног.

      Какой-то чудак помочь был не против,

      Но Ты не отдал Свою тяжкую ношу,

      Последние силы собрав в комок.

      А память снова картинки меняет

      В сознании слабом, теплом согревая

      Лица друзей в глазах оживают.

      Ваши прогулки под облаками,

      Рыбалка успешная, горница светлая,

      К Тебе прикоснуться каждый был рад.

      Чужую боль Ты, как губка впитывал,

      Хлеб, вино, лоза, виноград…

      В глазах апостолов видел сомнение,

      Немой вопрос возникал не раз.

      Вникали в слова, до конца не веря,

      Что Божий Сын, разделяя трапезу,

      Ломает хлеб рядом с ними сейчас.

      Сколько дорог вместе с ними пройдено!

      Сотни сердец Ты успел исцелить,

      Тобою научены, ими же предан был!

      Как же Ты можешь за всё простить?

      Фомы сомнения бесконечные,

      Позорные трижды Петра оправдания,

      Объятия Иуды, с улыбкой предательской

      Продал за грош на растерзание!

      И в Гефсимании, в ночном саду молясь,

      Роняя жемчугом кровавый пот на камень

      Просил о помощи Небесного Отца,

      Чтоб силы дал отдаться на закланье.

      Пришли… конец у смертного пути,

      Ещё чуть-чуть осталось ждать…

      Удар, удар, ещё удар, поднялся крест.

      Болезненного стона не сдержать.

      Пронзённый грешниками Царь Царей

      С креста позорного усталым взором

      Толпу ревущую с любовью обозрел.

      Рыдала мать, укрывшись от людей,

      Сбылись слова старинного пророка,

      Обещанного слова не нарушив,

      И жгучей болью сердце разрывая,

      Прошло оружие насквозь ей душу.

      Вдох, выдох, нету больше сил.

      Острым током боль пронизывает тело,

      Измученные к небу Он подняв глаза,

      Последние слова Отцу проговорил:

      «Зачем, скажи, покинул Ты Меня?»

      И судорожно