Роза для варвара. Ульяна Гринь

история! От чего они все спасены? Так, два факта уже известны: её тело зовут Розитой, и она мама вот этой девушки. Святой брат вроде как привязан к Розите. Хорошо. Осталось только узнать, в какое место Роза приземлилась. И чем грозила её смерть этим людям.

      – Розита, может быть, тебе хочется пить? Может быть, принести немного еды?

      – Да!

      Она и сама не поняла, как вырвался этот звук из горла. Но он таки вырвался, и Роза подивилась – каким он был хриплым и сильным, новый голос.

      – Розита хочет есть! – восторженно возопил святой брат, воздев руки, отчего рукава его балахона соскользнули к плечам, открыв небритые седые подмышки. Роза вздохнула. С гигиеной тут явно проблемы… А менять всё придётся именно ей, Розе, потому что святой брат ляпнул о её важности.

      – У нас нечего есть, – мрачно ответила Манни.

      – Розите нужен куриный бульон! – мягко возразил святой брат. – Поди на кухню, вели поварихе приготовить, а пока собери сыру и хлеба.

      – В замке осталось всего две курицы, – чуть не плача, возразила девушка, с неприязнью глядя на священника. – Если мы зарежем одну для бульона, не будет яиц!

      Роза насторожилась. Что значит – всего две курицы? А сколько было? И почему не осталось?

      – Розита важнее кур! – твёрдо заявил святой брат и даже брови сдвинул сердито.

      Кашлянув, Роза подняла руку:

      – Простите, а что тут происходит? Куда пропали куры?

      На неё уставились две пары очумелых глаз: тёмные и живые Манни, блеклые голубые – святого брата. Затем в них появилась тревога. Священник поднялся с пола и осторожно спросил:

      – Розита, девочка моя… Скажи мне, ты себя плохо чувствуешь?

      Ляпнула… Надо было как-то тоньше, исподволь. Куры эти… Роза смущённо улыбнулась, лихорадочно придумывая легенду:

      – Мне лучше, но отчего-то не помню про кур.

      – Съели мы их, – Манни из тревожно-мрачной превратилась в совсем угрюмую девочку, отошла от кровати и снова уселась в кресло. Но вышивку не взяла, просто села, глядя в узкое окно.

      – А какой сейчас год, Розита? – поинтересовался святой брат вкрадчиво.

      От рождества Христова? Розе захотелось пошутить, но она прикусила язык. Больная – это ничего, но всяко лучше, чем сумасшедшая. Нельзя допустить, чтобы её закрыли в палате с мягкими стенами…

      – Я не помню, святой брат, – смиренно ответила она. – Моя память играет со мной злые шутки.

      – Эло милосердный… – прошептал священник, трогая пальцами, сложенными в щепотку, плечи и щёки. Крестится, что ли, он так? Надо запомнить. И Эло – это их местное божество?

      – Вы её не отшепчете, святой брат, – резко вмешалась Манни. – Лучше скажите. Может, вспомнит?

      – Год пять тысяч триста сорок второй от сотворения мира в звездном храме, – ответил священник. – Вы находитесь в замке Хогван, вы его владелица, лисса Розалия Хогван. Ведь вы помните меня и вашу сестру лиссу Магнолию?

      – Господи, нет, не помню.

      Роза покрутила головой, чувствуя, что тревога растёт в груди.