Колокол любви. Михаил Александрович Каюрин

им. Захар всё время бежал куда-то, спешил, чувствуя себя отстающим. Жизненная карусель кружилась безостановочно. Оглянуться не успел, а уж тридцать шесть стукнуло.

      Однажды ему приснился сон, будто в транспорте едет. Маршрут длинный, незнакомый. Окна замёрзли, не видать ничего. Захар сидит и ждёт остановки. Наконец, двери распахнулись, и он вышел. Вышел и удивился: проехал нужную остановку. И проснулся.

      Долго лежал с открытыми глазами, думал: к чему бы это?

      Потом понял: правильно всё. Пятнадцать лет жизни проехал без остановок.

      Дом свой вспоминал редко. И только после этого странного сна его сердце вдруг сжалось в тоске, на душе сделалось муторно, стало стыдно за себя перед родителями.

      Захар плюнул на всё, взял отпуск и улетел в Пермь – там с некоторого времени стали жить его родители, переехав к старшей сестре.

      После недели, проведённой в большом шумном городе, его потянуло в родной посёлок, где он родился и прожил до призыва в армию.

      В первый же день Захар отправился к большой скале, выступающей над высоким обрывистым берегом. В детстве он любил проводить время на этом удивительном месте. Природа создала здесь ровную площадку, на которой подолгу задерживались и художники, и фотографы, и влюблённые парочки. Всех зачаровывала открывающаяся панорама.

      Густо поросший молодой пихтач прикрывал уступ, и Захар не сразу разглядел на нём женщину.

      Она сидела на корточках, обхватив колени руками, наклонив слегка голову и смотрела на бурлящую внизу реку.

      Словно магнитом потянуло Захара к ней, а сердце вдруг гулко заходило в груди.

      Он спустился с вершины косогора к уступу, женщина поднялась и обернулась.

      – Татьяна?! – воскликнул Захар, узнав в ней ту далёкую и размытую в памяти шестнадцатилетнюю девчонку. – Вот так встреча!

      – Смотри-ка, узнал, – произнесла Татьяна буднично, словно и не разделяло их время в пятнадцать лет, и рассмеялась бархатистым смехом.

      – Не думал, не гадал повстречаться со мной здесь? Не так ли? – глаза Татьяны пристально, с прищуром, смотрели на Захара.

      – Если откровенно – нет, даже в мыслях не было такой встречи. Ведь ты после института торговли в Уренгой укатила?

      – Да, я по-прежнему там, торговлей заведую, – с какой-то грустью в голосе произнесла Татьяна.

      – Изменилась ты, – после неловкой паузы отметил Захар.

      – Ещё бы! Косы-загляденья нет, да и весовая категория ушла вверх.

      И, как бы оправдываясь, добавила:

      – Годы, Захар, не забывай. Ты-то, вон, уже с изморозью, – во взгляде Татьяны на мгновенье промелькнула жалость.

      – Да… вот… успел покрыться серебром, как видишь.

      Оба замолчали, устремив свой взор на реку. Шалая вода, недавно освободившись от ледяного панциря, бурлила у берега, бушевала остервенело, вспарывая предвечернюю тишину своим негодованием.

      – Надолго приехал? – нарушила молчание Татьяна.

      – Дня три хотел пробыть в посёлке. А ты?

      – Завтра вечером уезжаю. Вот, пришла сюда… попрощаться с юностью… Памятно мне это место.

      Скосив глаза, она опять с прищуром уставилась на Захара.

      Майский ветер ласково перебирал её распущенные волосы, играл ими, и они, вздымаясь время от времени вверх, напоминали чёрного бумажного змея, который никак не мог вырваться в небо.

      Карие глаза Татьяны горели, переливаясь множеством драгоценных каменьев.

      – А ты… помнишь этот уступ? – спросила она в упор. – Или давно уже забыл?

      Кровь ударила в лицо Захара. Он смешался, не находя нужных слов.

      – Ой, смотри – подснежники! – Татьяна резко вскочила. Держась за узловатый ствол низкорослой пихты-уродца, попыталась дотянуться до цветов.

      – Постой, – Захар решительно отстранил её в сторону и осторожно, как альпинист, ступая в расщелины, вскоре был уже под скалой.

      – А-ай! Помогите!!! – донёсся с реки отчаянный вопль.

      – Держи, – Захар подбросил Татьяне маленький букетик подснежников и, не раздумывая, стал быстро спускаться к реке. В считанные минуты он был уже на берегу.

      Тонул парнишка лет десяти. Он взобрался на вершину огромной ели, поваленной половодьем в реку, и, не удержавшись на ней, сорвался в мутный поток. В последний момент ему удалось ухватиться за ветку, которая, точно леса под крупным уловом, натянулась струной и ходила из стороны в сторону.

      Бешеный поток бил парня ледяной водой, по миллиметру разжимая судорожно сжатые пальцы.

      Борьба продолжалась недолго – силы были неравные. Парнишку сорвало в тот момент, когда Захар был уже на берегу. На его глазах голова подростка исчезла под водой.

      Захар в один миг сбросил с себя кроссовки и ринулся наперерез в обжигающую холодом воду. К счастью, паренёк умел плавать. Вынырнув метров через десять, он отчаянно загрёб к берегу.

      Захар ухватил мальчонку уже под водой,