Запретная для Альфы. Екатерина Антонова

истеку кровью и помру прям здесь, – оборотень хохотнул, – а я же тебе живым нужен. За четыре-то миллиона.

      – Дурацкая шутка, – огрызнулась и уже было направилась на выход, как вдруг он заговорил серьезно.

      – Впрочем, ты можешь просто снять с меня этот ошейник, – сказал оборотень, – тогда я за десять минут регенерирую.

      – Вот еще! Не дождешься! – я зло хлопнула дверью и вышла на прохладный ночной воздух.

      Почему на него такая странная реакция? Он ведь отвратителен! Развязный, наглый грубиян. Я шагала по свежему хрустящему газону, зло размахивая руками. Почему он называет меня “милая”? У меня от этого мурашки бегают. Брр! Обняла себя руками. Тело пробивал легкий озноб. Аккуратно обойдя дождеватели для полива газона, прошла к задней двери особняка, ведущей в крыло для слуг. Уверена, у них есть нужные лекарства и бинты. Перед дверью слегка замялась. И что они подумают обо мне? Что их леди бродит по территории особняка одна, да еще и в таком виде. Но раз обещала достать все нужное, чтобы этот наглец смог себя починить, я это сделаю. Набрав в легкие воздуха, выпрямив спину и вспомнив о том, что «легкая улыбка всегда к месту», открыла дверь.

      Внутри было темно, пахло необычной свежестью. Вопреки неприятным слухам, слуги в нашей семье жили хорошо. Отец предоставлял им качественно отапливаемое крыло особняка, а каждый работник жил в большой комнате со всеми удобствами. Ванная конечно, одна на всех, но еще большая баня по воскресеньям. Размышляя над тем, как щедр отец, я невольно стала вертеть головой в поисках какого-нибудь шкафа с лекарствами или чего-то подобного. Мда, уже и забыла, где здесь что. Но моим надеждам не суждено было сбыться. В этом коридоре стояли лишь комод и шкаф со старой посудой, закрытые за крепкие замки.

      Что ж, придется разбудить кого-нибудь из дворецких или экономку. Я глянула вперед. Узкий коридор заканчивался массивной деревянной дверью, из-под которой пробивался слабый свет. Мне вдруг стало стыдно за то, что врываюсь к людям посреди ночи. Но это особняк моей семьи, так что имею право! Распахнула дверь, и моему взору предстало помещение для отдыха. По центру длинной стены пылал камин, а Марджери увлеченно что-то вязала, сидя в мягком кресле. Ее молодая дочь, Грета, расположилась поодаль, сняв форму служанки и облачившись в сорочку. Языки пламени плясали, отражаясь серыми тенями на стене.

      Больше никого из работников здесь не было. Остальные в это время уже видели свои сны. А что снится слугам? Я никогда об этом не задумывалась. Марджери с дочерью явно готовились ко сну.

      – Миледи? – экономка бросила вязание и вскочила на ноги, – что-то случилось?

      – Нет, все в порядке, – я слегка улыбнулась, – Марджери, у вас есть бинты и антисептик? Сэр оборотень ранен.

      Я старалась сдерживать сарказм, но плохо получалось. Грета подскочила и, сверкая полуголыми грудями под тонкой сорочкой, подбежала к нам. Эта девушка была популярна среди дворецких, садовников и прочего персонала мужского пола благодаря выдающимся формам. Она особо и не стеснялась, будь ее воля, работала бы голая.