Моя мишень. Ольга Вечная

но на моей фигуре смотрится впечатляюще, больше и не нужно. Это-то перебор.

      – А зачем ты на нее согласилась? – продолжая оценивать.

      – Кто-то, вижу, явно заинтересовался.

      – Нет, – он поспешно отводит глаза, словно застукали, и я смеюсь в голос. – Чисто технически интересно, – но тоже улыбается.

      – Я ее сделала, потому что не могла иначе, – цитируя его недавнюю пламенную речь. – Расскажи лучше, а что это за жетон у тебя на шее? Явно ведь ты не свой так носишь?

      Он кивает, достает из-под свитера, а я перебираюсь на его диванчик. На самом деле, цель была оказаться ближе, сам жетон мне не так сильно интересен.

      Верчу в руках железку, она старая, потертая. Вдыхаю приятный аромат туалетной воды, стараясь запомнить. Леха, кстати, снова поглядывает на грудь. Не знаю, что чувствую по этому поводу, разберусь после.

      – Это с моего первого серьезного приказа, – говорит мрачно и тихо. – Забрал на память. – Ммм-м, – тяну я. – С первой мировой. Приказ был, как я понимаю, лопатой копать? – совершенно серьезным тоном.

      Он тут же смотрит мне в глаза, расплывается в улыбке, а потом хохочет в полный голос. Наконец-то! Вот таким я его и помнила! Смеется низко, заразительно, я тут же подхватываю.

      – А ты умненькой выросла, – говорит он, потрепав меня по голове, словно младшую сестру, но руку кладет на спинку дивана так, будто обнимает. Будто я «его».

      – Обычно люди восхищаются?

      – Молчат под впечатлением.

      – Купил на вокзале? – приподнимаю бровь.

      – Дал дедуле денег на Луче, он мне в ответ и подарил. Сказал, настоящий. Попросил сохранить, насколько получится.

      – Почему бы и нет?

      – Я так же подумал.

      Интересно, он из тех, кто изменяет своим девушкам? Этот вопрос остаток вечера болтается у меня на языке. И когда мы доедаем тортики в кафе, и когда идем в обнимку в машину, где прогреваем двигатель дольше, чем требуется. Интуиция подсказывает, что я тоже приглянулась ему. Сомневается? Взвешивает? Мне не стоит об этом думать. И о нем тоже. Мы обречены быть друзьями, с этим придется смириться.

      Но сердце отчаянно бахает в груди, едва мы снова оказываемся в замкнутом пространстве железной коробки. Двадцать пять лет полного одиночества, возвращение домой и в первую же неделю… испытать все, за чем, собственно, и ехала? Как он отреагирует на то, что я девственница? Мужчинам же нравится быть первыми? Круто, престижно? Или нет?

      У него отличная задница, плоский живот и приятное лицо. Самое главное, я доверяю ему.

      В решающий момент, когда мы прощаемся у моего подъезда и коротко обнимаемся напоследок, я понимаю, что сейчас или никогда. Набравшись смелости, тянусь к его губам, привстаю на цыпочки, но Леха вдруг отстраняется и выпрямляется. Теперь до его губ не достать, можно даже не пытаться прыгать.

      – Это будет лишнее, – он качает головой.

      – Уверен? – переспрашиваю, потому что мне кажется, что он сомневается. – Я приехала совсем ненадолго и подумала, что… никто не