Любовь и прочие «радости». Юлия Резник

коей мере не могли рассматриваться в качестве возвратных средств, потому что вообще вряд ли могли быть реализованы. Полный неликвид. Нет, Ольга, конечно, еще хотела посмотреть, что скажет СБ касательно их финансового благосостояния, но чутье подсказывало, что выводы будут неутешительными. А значит, дурной работы было проделано – тьма.

      – Мам, ты, кажется, спешила!

      Ольга отмерла, бросила взгляд на часы. Быстро сунула чашку в посудомойку и, скомандовав на ходу «Уберите за собой со стола!», подалась в прихожую. Еще раз окинула себя взглядом в зеркале. Папулы разгладились, а небольшие следы уколов скрыл толстый слой дорогущего тонального крема. Хорошо, так она, по крайней мере, не выглядела, как жертва домашнего насилия.

      – Ну, что, пойдем?

      – Едем, не то и правда опоздаем.

      От дома до школы, в которой учились ее сыновья, было шесть кварталов. А там еще четыре – и центральное отделение банка, в котором Ольга и возглавляла отдел кредитования юридических лиц. Работа хлопотная, нервная, но денежная. А когда ты одна, считай, поднимаешь троих сыновей, это, наверное, вообще самое главное.

      Каждое утро у её сыновей начиналось с соревнования – кто первым добежит до машины и отстоит право сидеть на переднем сиденье. Ольга, как ярая приверженка демократии, не раз предлагала сыновьям установить очередь, а те… как ярые приверженцы старушки-анархии, плевать хотели на ее предложения. В то утро право сидеть возле матери получил Петька.

      Уже у самой школы сынок шепнул:

      – Вон его подружка…

      Ольга уставилась на девушку. С такого расстояния лица потенциальной невестки было не рассмотреть, однако сразу бросались в глаза её красивые светлые волосы, падающие на плечи из-под шапочки бини, и высокий рост. Пожалуй, ростом она с самого Ника. А значит, точно выше метр восемьдесят. Модель!

      Ольга оглянулась:

      – Никуш…

      – Ммм?

      – Ты ж у нас помнишь о пользе презервативов?

      – Мама! – взвыл тот, Петька заржал, а Пашка воспылал праведным гневом:

      – Ему, значит, презервативы, а мне – «держи причиндалы при себе»?! Когда у нас произошла эта половая амнистия, и почему я её пропустил?!

      Ясное дело, почему! Пашка лет с четырнадцати стал по девочкам бегать. Бабник, в общем, и ловелас. Вот Ольга и донимала его порой лекциями на тему того, что торопиться взрослеть не стоит. А Коля – совсем другое дело.

      Половая амнистия… Надо же. Пряча улыбку, Ольга выпроводила сыновей и покатила на работу.

      И закрутило. Понеслось… Беготня, консультации, звонки, переписка. Совещание опять же… А потом – как осенило! И рука, вновь занесенная над телефонной трубкой, в воздухе замерла. К ним ведь должны были прийти сантехники! Бросила взгляд на часы, взвыла в потолок, запрокинув голову.

      – Дана Тарасовна, переносите все, что осталось, на завтра, – пробормотала, пулей выбегая их кабинета.

      – А Кириллу Константиновичу что сказать? – прокричала вслед секретарша.

      – Я сама с ним объяснюсь! – не сбавляя темпа, бросила Ольга и тут же натолкнулась на шефа.

      – Оль,