Ночь голубой луны. Кэти Аппельт

она стала различать его только сейчас? Ведь волны постоянно бьются о песчаный берег.

      И где, будь она неладна, эта пропащая луна? Внезапно лёгкий ветерок растрепал ей волосы, играючи погладил по щеке и полетел дальше, унося с собой чей-то тихий шёпот:

      «Береги-и-и-иня! Береги-и-и-ис-с-сь…»

      Девочка схватилась обеими руками за борт шлюпки.

      – Слышал? – шепнула она псу.

      Верт сидел, насторожив уши и вглядываясь в темноту. Снова повеял игривый ветерок, лёгкий, как листок бумаги.

      Это звучало её имя, которое семь лет назад дала ей мама, перед тем как уплыть далеко-далеко. С тех самых пор Берегиня никогда не слыхала о Мэгги-Мэри ни слова. И вот тихий шёпот:

      «Береги-и-и-иня! Береги-и-и-и…»

      Лёгкий бриз стих так же внезапно, как и налетел, оставив только шёпот. Только её имя.

      19

      Побережье Техаса похоже по форме на полукружье, на огромную радугу, прильнувшую к солёным водам Мексиканского залива, в которых водятся морские окуни, электрические угри, пятнистые форели, плоские камбалы, медузы-малышки и гигантские медузы-корнероты. Здесь между Галвестоном и Корпус-Кристи вдоль заросших солёных болот тянется узкая полоска песчаного пляжа. Её связывает с большой землёй одна-единственная дорога, сплошь усеянная ракушечной скорлупой, которая ведёт в городок Тейтер, что в десяти милях отсюда.

      Но задолго до того как появился Тейтер, может быть, пятьдесят тысяч лет назад, а может, и сто тысяч, а может быть, и целый миллион лет тому назад, здесь, в сотне ярдов от берега, появилась колония устриц. Это было замечательное место для маленькой устричной семьи: тёплые воды, ровное дно, ласковый прибой. Слух об этом славном местечке быстро разнёсся среди устриц, маленькая колония стала расти и превратилась в большую. А устрицы прибывали и прибывали, к старым ракушкам добавлялись молодые, колония становилась всё толще, и выше, и шире. Волны натащили сюда песка и гальки, которые спекались с ракушечной скорлупой, и так образовалась длинная узкая отмель, выступавшая над поверхностью воды. Век шёл за веком, а волны тащили и тащили сюда песок, гальку, ракушки, которые всё новыми слоями ложились поверх устричной колонии. Устрицы в конце концов ушли и создали колонию на новом месте. Но старые ракушки остались. Они спеклись с песком и галькой, образовав устойчивую, плотную структуру, которую в геологии и океанографии называют «бар» или «коса», хотя больше всего это напоминает большую подводную скалу, чем гору рыхлого песка.

      Она была там, в ста ярдах от берега, слегка выступая из-под воды. Теперь она называлась скала де Вака в честь испанского конкистадора по имени Альвар Нуньес Кабеса де Вака, который, приплыв сюда в 1528 году из Испании, наткнулся на эту косу, так что в днище корабля образовалась огромная дыра. Корабль стал тонуть, но де Вака вместе со своими людьми, с курами и козами сумел добраться до берега, где его встретили местные жители – люди племени каранкава. Это было почти пятьсот лет тому назад.

      Но не каранкава назвали скалу в честь Кабесы де Вака. В конце концов,