Где вера и любовь не продаются. Мемуары генерала Беляева. Иван Тимофеевич Беляев

немедленно поднялся, подошел к командиру бригады и произнес: «Ваше превосходительство, капитан барон Майдель оскорбил меня действием и вызвал на поединок, и этот вызов я принимаю».

      Генерал Ляпунов, всегда такой самоуверенный, видимо, растерялся. Он принял заявление Рослякова, который по уставу тотчас отправился к себе на квартиру. Офицеры заняли вновь свои места, но после обеда пошли выразить свое сочувствие Рослякову. На следующий день капитан Гобято перед собравшимися офицерами сделал вызов всей бригаде, на который ответил старейший капитан Илькевич.

      Узнав о происшедшем, командир гвардейского корпуса кн. Васильчиков на другой же день прибыл в бригаду и приказал передать академикам, что если они не сумеют найти себе другого выхода, он сам укажет им на подходящее место.

      Но – главари академиков имели сильные связи через министра Сипягина; закулисные пружины пошли в ход. По распоряжению начальника штаба войск гвардии и С.-Петербургского военного округа генерала Васмунда было произведено дознание, в результате которого генерал Уткевич ушел в распоряжение генерал-фельдцейхмейстера, а генерал Ляпунов ушел в отставку… Всех полковников отставили на год от повышения (они были очень рады, так как это давало им возможность пожить в Питере еще один год). Офицерам был объявлен выговор «За неуважение к Высочайшему приказу», Майдель и Росляков переведены в армию.

      За этим последовал ряд провокаций: в обеих бригадах академики стали вызывать своих противников на дуэль. В сущности, это было пустой бравадой. По правилам, дуэль должна была решаться в 24 часа. Но здесь, под эгидой высоких покровителей, поединок оттягивали со дня на день, пока измученный ожиданием вызванный не уходил из бригады (как это случилось во второй бригаде, где то же давление с использованием ошибки капитана Драке, вызванного капитаном Крабе за «неподание ему руки», вынудило его вернуться на пост адъютанта (генерал-инспектора артиллерии)) или же дело решалось «вничью», как у нас, вследствие непримиримости и в то же время тактичности капитана Илькевича.

      Против санкции штаба округа, как бы она ни противоречила традициям всей гвардии, бороться не приходилось, хотя в полках уже никто не решился повторить опыта… Но все это сплотило, хотя на время, офицеров, за немногими исключениями, в одну массу: 43 из 50 перешли на «ты».

      К сожалению, в иностранную прессу проникли компрометирующие слухи. В «Daily News»[55] появились статьи, где указывалось, что в гвардии началось революционное брожение.

      В копыте лошади есть белая линия, от которой начинает расти рог. Можете расчищать и срезать копыто, загонять в него гвозди, но если коснетесь белой линии, оно пропало.

      Командиры меняются каждые два-три года. Молодежь после первого лагеря располагается по академиям. Старые офицеры, для которых свой полк, своя батарея – родная семья, а честь знамени – дороже жизни, это и есть та «белая линия», без которой боевая дружина превращается в шайку авантюристов.

      Подтверждение

55

Название английской газеты «Ежедневные новости».