Мой враг, моя любимая. Вергилия Коулл

Никуда не денусь, – пожалела его я.

      – Нет, – прокряхтел он, – ерунда.

      На верхней ступеньке мне пришлось ждать несколько минут. Но папа был слишком горд, чтобы принять помощь. Наконец, я вошла в комнату, а он остановился на пороге и посмотрел на меня с грустью.

      – Сегодня ты впервые показала характер, – рука отца пахла порохом и металлом, когда коснулась моей щеки и приласкала. – Я и не знал, что у тебя есть характер. Думал, что ты как мама – нежная и беззащитная.

      – Я только наполовину как мама, – смутилась я, – а наполовину – как ты. Ведь дети состоят из половинок родителей? Так что вини себя за мой характер.

      – Тоже верно, – усмехнулся он и полез в карман брюк. – Вот. Надевать пока не разрешаю. Знай свое место. Если больше не будет таких фортелей, как сегодня, я подумаю о твоем возвращении.

      Отец вынул цепочку с пулей и вложил в мою ладонь. Я не выдержала и бросилась ему на шею, крепко-крепко сжав в объятиях.

      – Ты у меня самый лучший, папочка!

      – А ты не ценишь своего старика, – добродушно проворчал он и погладил меня по спине.

      – Ценю! – я оставила поцелуй на его щеке. – Очень ценю!

      – Что ж тогда до инфаркта доводишь? И сама-то как себя чувствуешь? – отец отстранил меня, положив руки на плечи. – Во время этой бессмысленной драки я беспокоился за тебя.

      Радость во мне тут же остыла.

      – Ты стрелял в лекхе… – произнесла я, вспомнив, как испугалась, когда Ивара отбросило в сторону.

      – Я беспокоился за тебя, – повторил отец.

      – Ты его не отпустишь? Мне кажется, он уже сто раз пожалел, что забрался к нам.

      – Нет, – лучики тепла исчезли из папиных глаз.

      – Ты будешь его пытать?

      Он промолчал.

      – Тебе не нужно об этом думать. Лучше реши, какое платье наденешь к ужину. Михалыч не зря потеет на кухне.

      – Ты будешь его пытать?

      Папа отвел взгляд, нервно потер бровь.

      – Скорее всего. Кира, я сам не в восторге от этого, но пойми: безопасность нашего заповедника превыше всего. Превыше любого лекхе уж точно.

      – С создания нашего заповедника началась перемена законов…

      Отец начинал нервничать все больше. Я заметила, что тема ему неприятна.

      – Перемена законов началась со смерти твоей мамы. Не забывай, Кира, я никогда не скрывал от тебя и твоих братьев, что это лекхе убили ее. Они отняли ее у нас. А ведь она могла бы сейчас праздновать твое совершеннолетие рядом с тобой. Разве неправильно, что зверей загнали в клетки?

      Я твердо знала ответ на этот вопрос. Но какие-то неясные сомнения продолжали терзать изнутри.

      – Папа, а как нам достался этот дом? Ты не рассказывал. Мы всегда тут жили?

      Лучше бы не поднимала тему. В глазах отца зажглось подозрение.

      – Почему ты спрашиваешь сейчас?

      Я растерялась. Сказать ему, зачем на самом деле Ивар пришел сюда? Или промолчать? Если не скажу – то предам свой клан, буду покрывать преступника. А если скажу… а если Ивар не врал?

      – Давай договоримся: