Мой враг, моя любимая. Вергилия Коулл

только я остановилась в нескольких шагах от пленника, он выпрямился и посмотрел на меня. Пожалуй, женщины сходили с ума от желания заправить прядку непослушных волос ему за ухо – слишком уж соблазнительным это казалось.

      – Ты – Кира, – произнес мужчина утвердительно.

      Чуть помедлив, я кивнула. Должно быть, где-то подслушал мое имя, потому что я совершенно точно не говорила ему сама.

      – Ты не из гетто, – настал мой черед говорить знающим тоном. Пусть не думает, что он один тут сможет долго сохранять свое инкогнито.

      – Нет, – мужчина едва заметно качнул головой. Волосы еще больше упали на глаза. У меня прямо руки зачесались их поправить. Я сжала кулаки и спрятала их за спину.

      – Таким, как ты, запрещено жить вне гетто.

      Слабая и полная презрения улыбка тронула его губы. Так и захотелось стереть ее с самодовольного лица.

      – Если ты каким-то образом обитаешь без желтого билета, тебе могут дать самую строгую меру наказания, – напомнила я.

      Так называемый желтый билет, а на самом деле – справку о принадлежности к гетто, давали всем лекхе, которые не нарушали закон и жили мирно в своих колониях. Из бесед отца с братьями я слышала, что если полиция ловила в городе лекхе без желтого билета в кармане, это каралось очень и очень сурово.

      Пленник все увереннее расправлял плечи, словно был хозяином ситуации.

      – У меня есть паспорт, – заявил он.

      – Но это невозможно! Паспорт дают только людям! Обычным людям! Не таким… как ты.

      Кажется, мне удалось задеть его за больное. Лицо пленника помрачнело. Но неужели он рассчитывал, что я стану относиться к нему, как к равному? Закон четко определял, чье место – в низших слоях населения. Наглому взломщику не стоило об этом забывать.

      – Может, ты мне еще и имя свое по паспорту скажешь? – поддела я.

      – Ивар.

      Имя звучало не совсем обычно для наших мест. Да и в речи пленника слышался легкий акцент. Почти не ощутимый, но все же. Я припомнила, что много лет назад где-то в окрестностях, кажется, обитала целая община лекхе, переселившихся из Прибалтики. Неужели он оттуда? Надо бы не забыть проверить эту версию.

      – А что это ты так охотно про себя рассказываешь? – спохватилась я. – Знаешь же, что все это узнает мой отец.

      Ивар некоторое время изучал меня, а затем бросил равнодушно:

      – Не узнает.

      – Это еще почему? – фыркнула я и смерила его взглядом, стараясь не сильно задерживаться на бедрах.

      – Потому что ты, Кира, меня отпустишь.

      Сначала я восприняла эти слова, как шутку, но он не улыбался. Насколько удалось заметить за короткие мгновения нашего знакомства, этот пленник вообще редко растягивал губы в искренней улыбке. За исключением пары презрительных ухмылок, которые выдавил из себя с очень высокомерным видом. Он умудрялся держаться так, даже будучи закованным в железные кандалы, причиняющие ему как минимум боль.

      – Ты ничего